Георгий Арбатов - Человек системы

Не хотел бы выглядеть в свете сказанного Волкогоновым бестактным и нахальным. Я никогда панибратства с руководителями не допускал. Но отношения с М.С. Горбачевым были настолько деловыми и доверительными, что я действительно писал все, что думал, не тратя времени и сил на церемониальные заходы и обороты.

Не сомневаюсь, что в истории страны короткий период, в течение которого ею руководил М.С. Горбачев, останется как один из важнейших рубежей, открывавший путь в более благополучное, безопасное и счастливое будущее.

И если сразу это не получилось, если за этим большим и очень важным шагом вперед последовала целая серия неверных шагов, уводивших страну пусть не назад, но в сторону, все дальше от верного пути обновления, то это не вина необычно смелого для нашей страны, умного, хотя и не очень удачливого реформатора.

В этой связи возникает вопрос: почему в таком случае массовая поддержка Горбачева, правда, начавшая быстро ослабевать к концу периода пребывания его руководителем страны, сменилась негативным отношением к нему довольно широкой общественности, столь разительно контрастирующим с его сохранявшейся, если не усиливавшейся популярностью на Западе?

Что касается Запада, то хотел бы сразу же сказать, что приняли (и поняли) Горбачева западные лидеры и общественность совсем не сразу. Мешали твердо укоренившаяся подозрительность, недоверие к Советскому Союзу и его руководителям. Лишь постепенно (хотя по историческим масштабам все же поразительно быстро) пробивалась вера в то, что речь идет о действительно серьезных изменениях в политике, а затем и во внутреннем режиме Советского Союза. И верили не столько словам (сколько их, хороших слов, мир наслышался и от прежних руководителей нашей страны!), сколько делам. Чем больше было дел, тем прочнее становилось доверие не только к Горбачеву, но и к его политике перестройки и гласности, к радикальным переменам, происходившим в нашей стране, к Советскому Союзу. Образ врага все больше размывался, все четче вырисовывался новый облик страны как ответственного участника международных отношений и возможного партнера во многих важнейших делах, начиная с безопасности и кончая экономическим и научно-техническим прогрессом, борьбой с терроризмом, наркоманией, экологическими бедствиями и опасными болезнями. О каких делах идет речь? О прекращении войны в Афганистане, одностороннем моратории на ядерные испытания, более гибкой, инициативной и, не побоюсь этого слова, честной позиции на переговорах об ограничении вооружений (правда о наших вооружениях и вооруженных силах в Центральной Европе открыла путь к соглашению об их значительных сокращениях). Наконец, возросла открытость во внешней политике, были сняты многие ограничения на въезды и выезды из нашей страны.

Особенно важно было то, что именно во внешней политике при Горбачеве были достигнуты значительные успехи, приведшие к концу восьмидесятых – началу девяностых годов к окончанию холодной войны. В связи с этим нельзя не сказать о советско-американских встречах в верхах с 1985 по 1991 год, очень разных, но всегда содержательных (особенно в сравнении с последующими) и результативных.

В период после 1991 года положительное отношение Запада к Горбачеву сохраняется, а в чем-то даже становится еще более доброжелательным, что, возможно, объясняется тем, что Запад получил возможность сравнивать его с его преемниками. Что касается падавшей популярности Горбачева в Советском Союзе, то отчасти это объясняется не совсем мне понятным креном «вправо», к консерватизму и консерваторам в 1990–1991 (первой его половине) годах, а также тем, что он не смог воспрепятствовать тому, что все плохое, что делалось при Ельцине, вменялось в вину не только ему, но заодно и Горбачеву.

Сдвиг Горбачева и его политики не имел видимых причин. Политический курс перестройки и развития демократии пользовался поддержкой. В экономике было немало трудностей и проблем, но они скорее сохранялись, хотя частично и нарастали.

Единственное, о чем можно говорить как об источниках давления справа, – это усилившаяся критика Горбачева со стороны консервативных сил на пленумах ЦК, в парламенте, в некоторых органах печати.

Против моих ожиданий, Горбачев оказался очень чувствительным и уязвимым для этой критики, более чувствительным, чем к критике со стороны демократов. Кто-то в связи с этим весьма точно сформулировал: он был верен тем, кто его предал, и предавал тех, кто в него верил и был ему предан.