Георгий Арбатов - Человек системы

Но прежде чем коротко сказать о нем, хотелось бы все же подвести какой-то итог политической деятельности Андропова. Она, как я уже говорил, была совсем неоднозначна.

О плюсах и минусах, хорошем и плохом, белом и черном я уже говорил. Но как можно определить общий итог? Я думаю, он был все же положительным. Это – как бы пролог, увертюра к перестройке. И не только потому, что Андропов, возможно, сыграл роль в продвижении наверх – к позиции, которая открывала путь к политическому руководству страной, – М.С. Горбачева. Мне кажется, важным было и то, что, именно когда к руководству пришел Андропов, страна начала просыпаться, выходить из состояния политического анабиоза, в который ее ввергли годы застоя.

Полоса реформ, перестройка могла бы начаться сразу после смерти Андропова. Судя по косвенным данным, он думал о смерти (даже спрашивал, сколько ему осталось жить, но его из человеческой жалости, а отчасти, может быть, и трепета перед «вождем» обманывали, говорили, что несколько лет). И, наверное, думал о преемнике. Незадолго до кончины у него состоялась, как я слышал, продолжительная встреча с Устиновым – он был тогда самым влиятельным, сильным человеком как по характеру (напористость, даже наглость со всеми, кто ниже, являлась отличительной чертой большинства «сталинских министров», тем более из оборонной промышленности), так и в силу того, что за ним стояло много дивизий. Громыко, например, сам человек напористый, перед Устиновым почти панически робел. Тем более это относится к другим членам тогдашнего политбюро. Потому, наверное, именно Устинову принадлежало последнее слово в решении вопроса о преемнике. Думаю, хотя подтвердить это ничем не могу, Андропов обсуждал с ним этот вопрос и, уверен, не мог рекомендовать Черненко – он, наверное, называл Горбачева.

Почему же Устинов не внял этому совету, не прислушался даже к мнению врачей? (Чазов, с которым я возвращался с Красной плошали после похорон Черненко, клялся, что предупреждал год назад членов политбюро, что Черненко безнадежно болен, неработоспособен, скоро умрет и потому назначать его на пост лидера нельзя.) Думаю, из очень корыстных побуждений: он сам, человек уже старый и больной (через полгода Устинов умер), наверное, боялся молодого и энергичного Горбачева, комфортнее чувствовал себя с умирающим Черненко. Эти чувства могли разделять и некоторые другие. Еще раз выявилась несостоятельность политических механизмов, сложившихся в нашей стране, всего наследия сталинистского тоталитаризма, открывавшего путь случайностям и нелепостям.

Что представлял собой Черненко? В общем, чтобы ответить на этот вопрос, не надо было очень хорошо знать его лично и по работе или вести серьезные исследования его деятельности. С ним все было ясно, очевидно, совершенно прозрачно.

Лидером стал профессиональный канцелярист, а не политик, среднего пошиба бюрократ. Его настоящий потолок был – заместитель заведующего Общим отделом ЦК КПСС или заведующий канцелярией Верховного Совета СССР – того, старого Верховного Совета, который был больше церемониальным, чем рабочим органом, тем более не верховным органом власти. Пользы от Черненко как руководителя, хотя он, возможно, был порядочный, не злой человек, ждать не приходилось. А зла он мог принести много – если бы, конечно, имел больше времени и был поздоровее. Фактор здоровья важен не просто в том плане, что он лично, собственноручно мог бы больше сделать, а прежде всего в том, что его бы принимали всерьез, боялись и слушались окружающие, старались под него подладиться, не колебались перед лицом близящихся перемен.

Реально же все понимали, что речь идет о переходном, очень кратковременном правлении. Одни делали вывод, что надо пройти через этот период с минимальными потерями, а по возможности готовиться к тем серьезным переменам, которые в стране назрели и перезрели. К их числу, несомненно, относился М.С. Горбачев. Он стал фактически вторым секретарем ЦК КПСС – это было легко распознать, поскольку он вел заседания Секретариата ЦК КПСС, а в отсутствие генерального секретаря – и заседания политбюро (Черненко из-за болезни почти не присутствовал). И был не только добросовестен – делал все, что мог, чтобы заржавевшая машина управления страной все же функционировала, проявляя при этом лояльность в отношении больного генерального секретаря.

Вместе с тем М.С. Горбачев в течение этого года, насколько я могу судить, очень много работал, постоянно встречался со специалистами из разных областей, слушал их, нередко с ними спорил, формируя и уточняя свою позицию по основным вопросам внутренней и внешней политики. Только после смерти Брежнева Горбачев счел возможным открыто проявить интерес к внешнеполитическим проблемам. Думаю, потому, что такой интерес секретаря ЦК, занимающегося сельским хозяйством, воспринят был бы окружающими как заявка на лидерство. При Андропове он перестал этого опасаться, а при Черненко просто вынужден был активно включиться в международные дела. Визиты во главе парламентских делегации в Канаду (1983) и особенно Великобританию (1984) были, пожалуй, наиболее заметными его внешнеполитическими акциями в те годы. В месяцы черненковского периода – месяцы агонии застоя – вокруг Горбачева постепенно собиралась группа людей, поддерживавших идеи обновления, политики, которая потом получила название перестройки.