Александр Хинштейн - Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги

Косвенно этот слух подтверждает их общий приятель и будущий компаньон Юлий Дубов: тот, что станет потом гендиректором «ЛогоВАЗа».

В своем романе «Большая пайка», основанном на реальных событиях (Березовский выведен в нем как Платон Маковский: в киноэкранизации романа под названием «Олигарх» его роль исполнит секс-символ Машков), Дубов недвусмысленно повествует о том, как молодые, талантливые, но голодные ученые, ведомые Березовским-Маковским, пишут для торгашей диссертации на заказ.

«Действительно, они писали диссертации за других, – свидетельствует бизнесмен Виктор Хроленко, познакомившийся с Березовским еще в конце 1970-х. – Кроме того, Боря подрабатывал чтением лекций».

«За написание одной главы Борис брал где-то триста рублей, – подтверждает Петр Авен. – Но писал, разумеется, не он; Березовский лишь организовывал процесс – находил заказчиков, подбирал исполнителей».

Это очень похоже на нашего героя. Он и будущий свой бизнес будет строить по такому же точно принципу Карабаса-Барабаса: главное – организовать процесс; набрать талантливых, головастых исполнителей. Всю основную работу делают Буратины с Мальвинами, а пенки снимает исключительно директор театра…

За всю свою научную карьеру Березовский не сделал ни одного мало-мальски серьезного открытия; никоим образом не обогатил науку; не оставил в ней ни единого следа. Он был не ученым, а всего лишь статистом; протирающим штаны чиновником от науки; бесцветной, маловразумительной личностью, не способной даже ясно излагать собственные мысли.

(Его «крестный отец», бывший уже заместитель гендиректора «АвтоВАЗа» Александр Зибарев, вспоминает, что на заседаниях совета директоров «ЛогоВАЗа» Березовский не мог толком делать доклады об итогах работы компании, какие уж там диссертации.)

Я даже не поленился – нашел книгу, выпущенную пару лет назад к 65-летию ИПУ; упоминается в ней более сотни наиболее заметных сотрудников, но о Березовском – нет ни слова.

В этом смысле очень уместно привести здесь собственное же его определение: «Масштаб человека определяется не тогда, когда он начинает занимать какое-то кресло, а тогда, когда он не имеет никакого кресла».

Истинные таланты Березовского лежали совсем в иной плоскости: с самой ранней юности он отличался завидными пробивными способностями. Березовский обладал умением легко сходиться с нужными людьми: в эпоху тотального дефицита это было поистине бесценным даром. Он мог достать билеты на остромодный спектакль, продуктовые заказы из Елисеевского магазина, книги Пикуля и Юлиана Семенова; словом, был типичным жучком советской поры; человеком повышенной проходимости.

Найти подходы к нужному человеку, втереться в доверие, подписать какую-нибудь бумажку, выбить дефицитные фонды – вот это была его подлинная стихия; не знаю уж, какой черт понес Березовского в науку; из него мог получиться блестящий снабженец; гениальный толкач .

Сослуживцы любили говорить за глаза, что Березовский, точно Ходжа Насреддин, умудряется находиться в нескольких местах одновременно. Вечно он куда-то несся, спешил, исполненный самых невероятных идей и планов.

«Он был таким активным, что поймать его было невозможно, – свидетельствует Александр Ослон. – Он появлялся то здесь, то там, звонил в миллион мест, опаздывал в миллион мест, обещал быть в миллионе мест, но так и не попадал туда».

(Березовский даже на тайные встречи со своими кураторами из КГБ, о чем речь пойдет ниже, умудрялся приходить с завидным опозданием, нарушая все мыслимые законы конспирации.)

На ум приходит аналогия с главным героем подзабытого уже фильма середины 80-х «Прохиндиада, или Бег на месте»: его играл Александр Калягин, даже внешне чем-то похожий на Бориса Абрамовича. Этот самый калягинский персонаж – звали его Сан Саныч Любомудров – умел дружить, а его записная книжка была просто-таки испещрена телефонами «нужных людей»: при этом на службе он не появлялся годами.

Приятель Березовского с сорокалетним стажем Михаил Денисов подтверждает:

«Боря всегда искал контакты с нужными людьми. У него были к тому способности».

Почти слово в слово повторяет это и его сослуживец Владимир Гродский:

«Борис знал, как строить отношения с людьми. Он мог найти общий язык с кем угодно».

Я почти уверен, что именно этими качествами – пробойной силой – а вовсе не научными талантами и объяснялись симпатии институтского начальства к Березовскому.