Станислав Хабаров - С высоты птичьего полета

Мы идём мимо вымытого картофеля, больших, словно выставочных, томатов, яблок, разновеликих дынь. Ананасы из Гвинеи, кокосовые орехи, бананы, киви, авакадо, клубника в пластмассовых коробочках. Мы спешим, мы проходим торговые шеренги и подходим к памятнику Жанне д'Арк. В этом месте рынок кончается, но на углу у перехода цветочный магазин. Из него вынесено и установлено на тротуаре море цветов.

Мы переходим бульварное кольцо там, где газетный киоск распахнул свои манящие створки с мириадами толстых газет и ярких журналов. Вместе с нами спешит поток, в многочисленные «эколи» спешат учащиеся. Они одеты в кожаные куртки и мягкие джинсовые по щиколотку штаны. Девушки с виду хрупки, невесомы, похожи на птиц, и кажется, если их покрепче обнять, то хрустнут их тонкие косточки.

У нас ещё есть капелька времени, и мы заходим в крытый рынок, который, должно быть, к тому же и гараж, потому что верхние этажи опоясывает спираль узких наклонных окон. Рынок все ещё готовится к торговле. На наружных наклонных лотках раскладываются овощи, а внутри на витринах с битым льдом уже лежат моллюски и устрицы, рыбы разные, а там свисают десятки колбас, а под сверкающим изогнутым стеклом сотни сыров, от огромного ноздреватого полуметрового клина до крохотных с луковицу, перевязанных и упакованных. Рядом мясо висит и манит свежестью, а дальше вина в бутылках на полках до потолка, и тут же крохотный кафетерий, где перекусывают. А рынок сияет и манит, и пусто, и это – сказочно и странно.

Мы выходим на чистые улицы и спешим, мимо магазина «Зингер» с электрическими машинками, похожими на миниатюрные лайнеры, с холодильниками, телевизорами, мимо особого магазина, где за огромными стеклами не ванны, нет, скорее ванные бассейны разных форм, точнее ванна необыкновенной формы с золотыми кранами, с телефонами, с площадкой для подноса с завтраком, для бумаг, голубые, кремовые или окрашенные прочими переходными цветами – увидеть и умереть, но мы равнодушно спешим, а рядом торопятся студенты в кожаных куртках и куцых штанах, и на площади нас уже ждёт красивый автобус с улыбающимся шофером.

Работаем мы в школе авиационных техников. Так мы окрестили ее для себя, хотя в переводе название ее звучит несколько старомодно: «Международный центр воздухоплавания и космонавтики». И ещё нужно было добавить «учебный и для иностранцев». У входа мемориальная доска о посещении центра Миттераном, не президентом, а авиационным бонзой – его братом.

Здания центра тянущиеся, соединенные, одноэтажные, охватывающие внутренние спортивные площадки. В зданиях классы, семейные общежития, залы и холлы, где временами готовятся выставки и тогда холлы разгораживаются легкими съемными перегородками. А сами здания имеют вид строений фазенд, и по углам вместо водосточных труб по-старинному спускаются с крыши цепи.

Мы уже знаем, что работающая с нами группа возглавляется талантливым инженером Жоэль Тулуз. Идет увязка концов. Жарко на улице, жарко в работе. Сама Жоэль плохо переносит жару. Неугомонная, в просторном платье-балахоне, она пытается участвовать во всем: отслеживает, вмешивается, но часто ноги её не держат, и она присаживается на корточки, где стоит.

Представьте себе, мадонна на корточках. Мадонны вошли в нашу жизнь с картин Рафаэля, Мартини, Петрова-Водкина и Лубенникова. Не страсть и любовь, а материнство и забота о будущем. Картины – символы, а здесь, на чужой земле, была живая настоящая мадонна с глазами, удлиненными оправой очков, в просторных одеждах, скрывающих форму тела. И странно было видеть совмещение организационной суеты зарождения проекта с таинством начинающейся жизни в самой Жоэль Тулуз – мадонне нашего проекта.

Основные направления работы КНЕСа, как я понимаю, это – прежде всего дешевый космический извозчик – ракета «Ариана», спутники связи и «Спот» и, конечно, корабль будущего – космический самолет «Гермес». И работающая с нами группа, по-моему, имеет сверхзадачу – накопить опыт для будущих пилотируемых полетов.

Мы работаем в учебных аудиториях, а иногда за столами школьного буфета. Я протягиваю Пьеру Пикару – ведущему инженеру «Аэроспасиаль» несколько марок, посвященных первому пилотируемому советско-французскому полету и другим космическим событиям. Он разглядывает на марке антенны советского космического радиотелескопа КРТ и спрашивает: «Сколько? Какие её размеры?» Я отвечаю: «Дис – десять». Он сокрушёно качает головой. В глазах его удивление. Отчего? Неужели считает себя в этом деле первопроходцем?