Федор Булгаков: Всемогущество денег в древнем Риме

Проследим деятельность одного из этих финансистов, некоего К. Рабирия Постумуса. В защитительной речи, которую Цицерон произносит в его пользу, он знакомит нас с необычайными приключениями своего клиента. Отец его был одним из первых представителей сословия римских всадников, одним из наиболее значительных среди ростовщиков. Рабирий последовал примеру своего отца: «Руководимый самой природой, он увлекся той же деятельностью. Он совершил много дел, заключил массу обязательств, взял в подряд на значительные суммы общественные доходы, ссужал взаймы нацию, получал проценты со многих провинций, доверял монархам и одолжил громадную сумму Александрийскому царю Птоломею Аплетесу. Между тем он не переставал обогащать своих друзей, давать им поручения, доверять им разные дела, поддерживать их своим кредитом и даже своими деньгами». К несчастию, должник его Птоломей был свергнут с престола своими подданными и явился в Рим, в поисках за средствами, чтобы снова занять престол, для чего обратился в своему кредитору. Рабирий, желая не лишиться одолженной уже им суммы и вернуть ее, ссудил снова ех-царя Птоломея. Он одолжил ему денег, чтобы тот мог окружить себя настоящей царской свитой. Дурные языки того времени говорили даже, что он дал ему денег для подкупа сенаторов. Сенат сдался на утоворы или на подкуп. Деньги Рабирия были спасены. Вскоре, однако, подчинившись иным влияниям или же иным резонам, сенат изменил свое мнение. Деньги Рабирия опять оказались необеспеченными. В отчаянии от своего промаха, наш финансист измыслил остроумное средство для возвращения царя в свою столицу и денег в свою мошну: он посоветовал Птоломею обратиться к авантюристу без стыда и совести, некоему Габинию, бывшему тогда губернатором в Сирии, с просьбой уступить эту аферу.

Развенчанный царь предложил сирийскому губернатору двадцать миллионов рублей на наши деньги, под тем условием, если он, ослушавшись приказаний Сената, восстановит его на престоле. Само собой разумеется, Габиний принял это предложение и водворил царя снова в Александрии. Рабирий только и ждал этого момента и поспешил в Египет, где занял пост управителя при монархе, который доверил ему управление своей казной и сокровищами.

Вначале Птоломей, счастливый возвращением своим на трон, проявил щедрую благодарность. Вскоре однако он забыл об испытанном им низложении с престола и о бывшем бедственном своем положении. Он видел только одно, а именно, что надо выдать миллионы Рабирию после того, как он отдал уже миллионы Габинию. Эти римляне казались ему положительно ненасытными.

Можно предположить, что Рабирий не особенно-то нежно обходился с египтянами. Хотя он и одевался à la grecque, тем не менее в нем жила душа римлянина и ростовщика. Обираемые им подданные Птоломея стали роптать. Птоломей воспользовался этим случаем, чтобы окончательно расквитаться с своим должником. Он заключил его в тюрьму. Опасаясь за свою жизнь, Рабирий бежал, причем царь, пожелавший остаться великодушным до конца, позволил ему увезти с собою несколько кораблей, нагруженных папирусом, льном и стеклом.

В Риме ничего не ведали о злоключениях Рабирия. Затем стало известно, что он прибыл в Пуццоль со множеством кораблей. Его хорошо знали, как человека, и потому все были убеждены, что он увез с собой все богатства Александрии. Тщетно протестовал Рабирий, уверяя в своей бедности. Один только Цезарь поверил ему и пришел к нему на помощь. Политические недруги Рабирия и его кредиторы затеяли процесс с ним. Таков был клиент, которого защищал Цицерон и оправданию которого он способствовал.

Вот один из этих интеллигентных и алчных финансистов, тирания которых в течение трех веков тяготела над древним миром.

Наступил, однако, день, когда колоссальное могущество их рухнуло. Империя не могла перенести этого государства в государстве. Не следует, впрочем, полагать, что отдача налогов на откуп и подряды с торгов на общественные работы были вполне уничтожены; но их все-таки значительно ограничили в существенных пунктах. Финансовая организация ростовщиков почти исчезла. Могущество их не пережило республики. Их сменили императорские прокураторы, к великому благополучию провинций.

Такова история римских ростовщиков. Она оказывается поучительной при сопоставлении финансовых нравов древнего Рима с финансовыми нравами нашего времени. Эти компании имеют много общего с новейшими акционерными обществами. Пример Рима показывает, что нельзя допускать, чтобы денежные люди, вообще готовые подчинять все своим финансовым комбинациям, налагали руку на суды, как это были в Риме, что гарантировало им безнаказанность, или чтоб они вмешивались в политику страны, внутреннюю и внешнюю, давая чувствовать свое влияние в планах правительства. Достаточно того, что они пользуются правом портить правы.