Сергей Лавров: Полная стенограмма разговора главы МИД России с журналистами «Комсомолки»

С. Лавров:

— Давайте не будем продолжать. Потому что, знаете, это такая игра в собственные ворота у вас. Вы или ваши корреспонденты делают констатацию, которая в корне не верна. И на основе этой ошибки собственной начинают делать умозаключения о том, как им оценивать наши действия. Мы никогда не говорили, что мы какую-то оливковую ветвь, как и любую другую ветвь, протянем Турции. С какой стати? Мы сказали, что Турция обязана принести извинения и компенсировать те потери, которые были нанесены в результате этой преступной акции, в результате этого военного преступления. Путин отвечал на вопрос, я не помню, какой был вопрос, но он касался того, предпринимаются ли какие-то шаги со стороны Турции. Он сказал: да, они по разным каналам заходят. Вот этот самый Мевлет…

— И с нашей стороны мы готовы возобновить отношения.

С. Лавров:

— Нет, он сказал, что мы готовы их рассматривать. Но сначала Турция должна сделать то, что она обязана сделать. Ну почему же это все как-то вылетает? Если желание увидеть только какие-то панические, пораженческие настроения в российском руководстве, тогда нам очень трудно разговаривать. Можно же ведь не хамить, чтобы показать неприятие действий партнера, как это было сделано. А помидорами они, конечно, не отделались. Они очень сильно страдают. И поэтому они и пытаются по разным закрытым каналам к нам подползать и предлагать какие-то комитеты создавать. Мне еще это в декабре предлагал на ходу, встретившись со мной в ОБСЕ, министр иностранных дел Турции: давай создадим комитет какой-то или группу. Дипломаты, военные, разведчики, не знаю, кто. Я сказал, что…

— Они не продвинулись с тех пор за полгода?

С. Лавров:

— Нет, конечно. И поэтому наша позиция остается, какой она была.

— Три вещи мы требуем: извиниться официально, наказать виновных и возместить ущерб.

С. Лавров:

— Конечно.

— Что касается самой Сирии. Я была в Сирийском Курдистане. И в Ираке, и курды в Турции озабочены одним вопросом: Россия пришла надолго? Или это короткая операция? Они выражают свои опасения, что им бы очень хотелось, чтобы Россия пришла надолго, чтобы возник второй полюс силы на Ближнем Востоке. Надолго ли мы туда пришли?

С. Лавров:

— Он возник уже — этот полюс силы на Ближнем Востоке. Не знаю, второй, а может быть — первый. Потому что всеми считаемый за первый полюс силы — это американская коалиция, она просто отбывает номер. Я на днях с Керри разговаривал, я поинтересовался, почему они практически перестали бомбить террористов и практически вообще ни одного вылета не сделали с тем, чтобы пресекать контрабанду нефти в Турцию.

— И что сказал?

С. Лавров:

— Он сказал, что они там этим занимаются. Что вот они… Опять выдвигается такая очень не защитимая логика, что террористы перемешаны с хорошей оппозицией, поэтому, когда бьешь по террористам, задеваешь по хорошей оппозиции, этого делать нельзя. Но я напомнил ему, что они в конце февраля нам клятвенно обещали, что те отряды, которые они считают патриотическими, лояльными, которые с ними сотрудничают, будут убраны с позиций, занимаемых «Джабхат ан-Нусрой». Больше трех месяцев ничего не сделано. Поэтому вот они сейчас попросили у нас еще несколько дней, прежде чем вступит в силу объявленная нами схема, согласно которой, кто не присоединился к перемирию, является законной целью. Независимо от того, включен он в списки террористов или не включен. Вот они попросили несколько дней, чтобы отреагировать. Эти несколько дней истекают буквально на этой неделе. Поэтому посмотрим, как они… Но то, что эта коалиция сейчас практически бездействует, а тем временем через турецкую границу продолжают идти и боевики, и техника, они явно готовят наступление, которое запрещено договоренностями, резолюциями Совета Безопасности, и тем временем нам отвечают, что вот эти отряды, которые как бы хорошие, они готовы прекратить нарушения перемирия, но для этого нужно, чтобы начался политический процесс. А делегация, которую сколотили прежде всего при турецкой поддержке так называемый Высший комитет, как они себя называют, по переговорам, она говорит: а мы не можем участвовать в переговорах, потому что Асад не ушел. И вот этот цирк продолжается уже давно.

Я честно сказал своему коллеге, что нам кажется, что вы нас просто дурите или за нос водите. Он клянется, что это не так, что наладится наконец координация между военными. Но, повторю, мы уже им четко дали понять, да не дали понять, просто прямо сказали, что нас это не устраивает. И дальше вот так про белого бычка мы не можем. У нас там есть обязательства перед правительством Сирии, перед законной властью Сирии. Туда пришли мы по просьбе этого правительства. Коалицию туда никто не звал. В Ирак ее звали, да, американскую коалицию. В Сирию — нет. Но сирийское руководство заявило, и эта позиция была доведена до американцев, что, если коалиция будет координировать свои действия с российскими воздушно-космическими силами, то тогда Сирия не будет официально протестовать. Они будут считать, что это наши партнеры в борьбе с терроризмом. Вот, собственно говоря, единственная сейчас такая очень зыбкая, но хоть какая-то основа для присутствия коалиции.