Александр Шуваев: Украинский скальпель

Таким образом, идеальные деньги — это такие деньги, за которые можно купить все, что видишь, все что есть, и все имеет свою цену в этих деньгах. Когда весь мир, в принципе доступный человечеству, поделен на клеточки-деньги, состоит из них. Их ровно столько, чтобы хватило купить ВСЕ, а когда труд добавляет к этому «все» и еще что-нибудь стоящее, выпускается дополнительно соответствующее количество денег.

Такого на самом деле нигде нет, всегда и везде существуют свои ограничения.

Так, как правило, нельзя купить у человека дом, если ему негде взять другой, последний полушубок в непогоду, последний кусок хлеба. Не купишь незаменимого, того, что жизненно необходимо. Того, без чего не доживешь до отоваривания денег. Тезис о том, что торговля и деньги порождены появлением избыточного продукта и разделения труда, есть общее место. Таким образом, ближе всего к идеалу деньги, на которые можно купить все, что выставлено на продажу. Их и будем считать идеальными, их и примем за точку отсчета.

Идеальные деньги — это деньги, гарантированные сами по себе и не требующие дополнительной гарантии: для совершения покупки на них достаточно наличия товара, выставленной цены на товар, и самих денег. Можно сказать и так, что основным свойством (практически) идеальных денег является их АБСОЛЮТНАЯ БЕЗЛИЧНОСТЬ. Цена — какова? У меня — хватает, получите. Все.

Все, что является отклонением от этой простой схемы, есть и отклонение от идеала. От самого принципа, в свое время породившего деньги и поддерживающего их существование три с половиной тысячи лет, как минимум. Любая попытка наложить искусственные ограничения на принцип Свободного Рынка есть порча денег. Когда можно, но не всем, или не все, или когда, номинально, одну и ту же валюту начинают делить на различные сорта, это порча денег.

Таким образом, порчей денег следует считать само появление у кого-либо возможности накладывать такие ограничения. В самом деле, на эту валюту при прочих равных условиях надежда хуже, нежели на другую, поскольку есть вероятность произвола узкой группы лиц, управляющих эмиссией. Например: США, распоряжаясь выпуском мировых денег теоретически может взять, и девальвировать доллар, превратив свои неподъемные долги в ничто, заодно с достоянием конкурентов. Вряд ли, конечно, но в потенции такая возможность есть.

Для денег идеальных признаком должна являться невозможность их попадания в «не те» руки. Если бы это неосуществимое в принципе требование было выполнено, это обозначает реализацию на практике принципа социализма: кто не работает, тот не ест.

На самом деле все обстоит и несколько по-другому, и сложнее. Люди, вся деятельность которых сводится исключительно только к участию в обороте денег и откровенные преступники прекрасно умеют добывать деньги. Давление незаработанных денег на реальный рынок чревато инфляцией, таким образом, деньги «не тех» людей нужно превратить в «другие» деньги. Которые нужно каким-то образом отличить от «правильных», а потом отнять, арестовать, секвестрировать, и т. п.

Не то, что в США, но и в «Дойчебанке» попытка положить на счет более двух тысяч «евро» наличными может стать причиной неприятностей. Деление денег на «чистые» и «нечистые» последовательное ужесточение контроля над банками во всемирном масштабе, и т. п., - есть последовательный уход от главного свойства денег: БЫТЬ УНИВЕРСАЛЬНЫМ МЕРИЛОМ (материальной) ЦЕННОСТИ. Порча денег.

На обращение благополучной валюты сколько-нибудь заметных ограничений не накладывают. Она выпускается благополучным обществом. То есть таким, сама структура, принципы организации которого не позволяет, чтобы деньги попали в «не те» руки. Наложение ограничений не рыночного характера есть свидетельство неблагополучия валюты и неблагополучия общества, в котором она обращается. Нарастание такого рода ограничений (ограничение хождения наличных, отмена банковской тайны в глобальном масштабе, аресты счетов людей, корпораций, и целых стран, санкции, налагаемые на государства и корпорации, список КОКОМ, даже покупка билетов по паспорту) есть свидетельство нарастания такого неблагополучия. Его можно уподобить постепенной замене собственных органов — протезами: на каком-то этапе объект превращается в нечто совершенно иное, но его по привычке считают прежним. Что бы ни предпринимали нынешние хозяева мира, само по себе его усложнение влияет на деньги однонаправлено: оно их ухудшает. Когда какого-нибудь финансиста спрашивают, в чем лучше всего хранить деньги, сам факт такого вопроса есть свидетельство такой порчи. Возникает резонный вопрос, чем именно может завершиться эта тенденция.