Игорь Чубайс - Чубайс против Путина. Чем заменить «вертикаль власти»

Ч. Если с вами согласиться, возникает вопрос – почему же мы перешли в СССР и как оценивать советскую систему?

А. В книге об этом подробно, но если коротко – Россия нуждалась в изменениях, и эти изменения происходили под руководством С. Ю. Витте и П. А. Столыпина. Но стране не дали «20 лет без войн и революций» и большевицкие заговорщики перевернули все до основания. Изначально они опирались на ложь – обещали мир без аннексий и контрибуций, но по «Брестскому миру» уступили немцам миллионы квадратных километров, отдали 6 миллирдов DM контрибуций, развязали Гражданскую войну… Позднее режим не раз висел на волоске, но его удержали с помощью ГУЛАГа, где узников рассматривали как расходный материал, а сторожевая собака обходилась дороже, чем содержание заключенного. Госпереворот не перестает быть переворотом, даже если он сохраняется не 7 дней, а 70 лет. Наш народ все это выдержал, но систему, гробившую страну, ждет русский Нюрнберг!

Ч. А как же с победой в Отечественной войне?

А. Прежде надо, хотя бы признать, что началась война в союзе с Гитлером с оккупации Польши, Балтии, Бесарабии и проходила параллельно с войной Гражданской, ибо 1250 тыс. советских людей – 125 дивизий! – воевало против «собственной» власти. Такого в отечественной истории не было. Воспевать сегодня Сталина – крайнее безрассудство хотя бы потому, что в войне полегло 600 русских генералов, а перед войной диктатор расстрелял 1800 генералов!! В Первой Мировой мы потеряли 700 тысяч человек, а в Великой Отечественной – 30 миллионов! Говоря коротко, советский режим – самая страшная катастрофа в 12-вековой истории страны. Наши итоги полезно сравнивать с Финляндией, более 100 лет существовавшей в составе Империи и отказавшейся от советского эксперимента.

Ч. И в чем же выход из нашего кризиса, где решение?

А. Оно не в возврате в СССР, не в гонке за Западом, а в Преемстве, насколько это еще возможно, с исторической Россией. В Преемстве, с учетом нашего опыта и опыта соседей. А методологией всей работы является понятие «Русская идея», которое, наконец, четко определено и описано. Вот, кто бы услышал…

Про дискуссию «у них». Если побывать в соседних, неблизких или совсем далеких странах, мы увидим, что повсюду, за вычетом тоталитарных режимов, происходит разноплановая общественная дискуссия. В Японии обсуждают – отказываться от атомной энергетики или не стоит, в Евросоюзе идет полемика – увеличивать пенсионный возраст или нет, американцы спорят как лучше решить проблему госдолга, да и мало ли какие еще вопросы обсуждаются…

Подчеркну, что полемика, идущая в любом нормальном обществе, имеет свои правила и ограничения. Например, традиционный предмет дискуссии – конкретные, локальные проекты, обсуждаются и общие проблемы и правила, в отдельные периоды, чаще – в канун общенациональных выборов, дискуссионными становятся стратегические, общегосударственные планы и замыслы. Одновременно существует другая важнейшая норма общественных обсуждений – фундаментальные принципы наделяются статусом базовых, предельных оснований, с которыми не спорят. Эти нормы – предмет общенационального согласия. Они служат не содержанием, а фундаментом полемики, ее направляющими. Такие истины оказываются итогом предшествующего исторического опыта данного народа. Дискуссия, собственно, и касается того, как лучше и правильнее базовые начала реализовать в сложившейся конкретной ситуации. Необходимо уточнить: узловые точки общенационального согласия, духовные скрепы того или иного народа не просто не являются предметом полемики, они обретают статус бесспорных истин, они определяют характер и лицо данного народа, к ним позволено относится только как к святыням.

Примеры подобных ценностей привести не сложно. Это, конечно, флаг, герб, гимн каждого государства. В рамках все того же Евросоюза неприлично оспаривать трагедию Холокоста, это запрещают и введенные там правовые нормы. В Украине нельзя ставить под сомнение факт Голодомора. В Германии давно достигнуто согласие в том, что Гитлер – преступник, а госсистема Третьего Рейха – преступна. Кстати, в той же ФРГ важный пост министра иностранных дел, обычно, получает СвДП, самая малопредставленная в бундестаге партии. Такая практика связана с тем, что у немцев имеется консенсус по внешнеполитическим вопросам, и кто именно будет реализовывать иностранную политику не суть важно. Можно приводить и другие сюжеты, но, думаю, читатель меня уже понял и согласился.