Сергей Катканов - Священные камни Европы

Ещё один риск связан с тем, что рыцарь по определению очень одинок. Причем, без этого одиночества, без внешней и внутренней обособленности, настоящий рыцарь не может состояться. А ведь в духовном плане это очень опасно. Тут ведь не трудно скатиться в тот тип индивидуализма, который усыновляет человека дьяволу. Если ты всегда и во всем сам по себе, то, может быть, тебе уже нет дела до других людей? А это духовная смерть.

У православных авторов слово «индивидуализм» имеет однозначно отрицательный смысл. Наши любят противопоставлять нехороший «западный индивидуализм» и хорошую «русскую соборность». При этом иногда забывают, что хоть соборность и хорошо, но она легко скатывается в стадность, в «колхозность», в коллективную безответственность, а это уже плохо. Так же индивидуализм может быть разный. Само слово «монах» происходит от «монос» — «один». И самыми великими православными святыми были отшельники, то же ведь «индивидуалисты», избравшие одинокий путь к Богу, но при этом любившие всех людей. Только вот постепенно всё более и более утверждались общежительные монастыри, а отшельничество почти исчезло. Это ведь не случайно. Одинокий духовный путь очень опасен, в одиночку легче погибнуть. Вот так же и с рыцарями. Одинокий, внешне и внутренне изолированный христианский рыцарь идет благим путем, но этот путь очень опасен. Если на этом пути рыцарь вдруг утратит связь с Богом, мало кто сможет его поддержать.

От слова «индивидуализм» на самом деле веет жутью. Крайняя степень индивидуализма и самоизоляции — это сатанизм. Сатанист — тотальный, абсолютный одиночка, разорвавший все связи. Но рыцарь, опять же по определению, принадлежит к Церкви, то есть к общности христиан, рыцарь принадлежит к иерархии, то есть он связан с людьми нитями присяг, которые очень тонки, и порою почти незаметны, но они достаточно прочны. И, наконец, рыцарь всегда с Богом. Пока остается рыцарем.

Связи рыцаря с людьми ослаблены, а вот его связь с Богом должна быть канатом, толщиною с руку. Иначе рыцарю — конец. Стоит рыцарю разорвать связь с Богом, как его связи с людьми оборвутся сами собой, и тогда он станет сатанистом.

Собственно, западный либерализм, который строится на индивидуализме, вырос как раз из злоупотребления рыцарской психологией. Западная цивилизация, душой которой было рыцарство, потеряла баланс, пытаясь утвердить рыцарское начало без Бога, и сорвалась в пропасть.

Настоящий рыцарь, отстаивая свою самодостаточность, своё священное право ни с кем не смешиваться, постоянно балансирует на краю пропасти, не срываясь только благодаря Божьей помощи. Место рыцаря в жизни — скользкое и страшное. На краю пропасти без молитвы и минуты не продержаться. Не рвитесь в рыцари. Рыцарем может быть только тот, кто ни кем иным вообще быть не может.

Рыцари барона Эволы

Жил в Италии XX века барон Юлиус Эвола. Это был сильный мыслитель, но страшный путаник. По какому–то нелепому недоразумению он считал себя язычником и отвергал «догмы христианства». Но барон отстаивал «мир традиции» не отдавая себе отчет, что в Европе XX века никакой иной живой традиции не существовало, языческая традиция была уже не первую тысячу лет мертва, встать на её почву было при всем желании невозможно. В итоге барон, отстаивая традицию, но отвергая христианство, по сути утверждал завоевания и плоды христианства, например — рыцарство.

Слово «рыцарство» барон Эвола, кажется, ни разу даже не произносит, но не много найдется авторов, которые бы тоньше и глубже выразили самую суть рыцарства, чем Эвола. Итак, дадим ему слово:

«Мир традиции толкует жизнь, как извечную борьбу метафизических сил: небесных сил света, порядка с одной стороны и темных, подземных сил хаоса и материи с другой стороны. Традиционный человек должен был вступить в эту битву и одержать победу одновременно и на внешнем, и на внутреннем уровне. Внешняя война считалась подлинной и справедливой, если она отражала борьбу, идущую в мире внутреннем. Это была битва тех сил и людей, которые во внешнем мире имели те же черты, которые необходимо было подавить и обуздать внутри себя».

По сути это объяснение глубокого духовного смысла крестового похода и любой войны за веру. Это гораздо глубже, чем у Бернара Клервосского, Эвола идет дальше. И это вполне христианское объяснение.

Он понимает «традицию» так: «Культура или общество являются традиционными, если они руководствуются принципами, превосходящими просто человеческий, индивидуальный уровень, если все их сферы образованы влиянием свыше, подчинены этому влиянию и ориентированы на высший мир… Жизненный уклад, который можно определить, как нормальный — вертикально ориентированный и напрямую связанный с истинным смыслом».