Евгений Брандис - Э Ф Рассел и 'галактическая традиция'

Сюжетные варианты, разработанные Расселом, исключительно многообразны. Он противник "узкой специализации", привязывающей к одному жанру или какой-то постоянной теме. Он с одинаковой легкостью владеет приемами классической "сайенс фикшн" - фантастики с логическими обоснованиями причин и следствий, представимых возможностей научно-технического прогресса, - и приемами "фэнтези", фантастики "ненаучной", не требующей жестких мотивировок. К такого рода произведениям относится полусказочный роман "Конец радуги", где действуют фольклорные персонажи, обладающие волшебными свойствами, как в "Заповеднике гоблинов" К. Саймака. В жанре "фэнтези" написаны и некоторые из рассказов, включенные в этот сборник.

Как и все англо-американские фантасты, верные "галактической традиции", Рассел моделирует "свои" миры на основе социологических допущений, как правило наивных и произвольных. Правда, такая "социология" имеет сатирический подтекст или обращается в шутку. Например, в романе "Великий взрыв" расселение человечества в космосе происходит по идеологическим признакам. Одну из планет колонизуют гандисты, другую анархисты, третью - нудисты и т. д. Легковесный логический парадокс влечет за собой легковесные допуски. Так, на планете гандистов, исповедующих непротивление злу, преступникам просто-напросто нечего делать: они "дисквалифицируются".

В столь же парадоксальной форме Рассел разрабатывает неисчерпаемую тему "контактов", взаимообмена культур или столкновений инопланетных цивилизаций. Сюжеты соответствуют разным этапам "галактической истории", начиная с романа "Часовые космоса", где колонизованные Землею Марс и Венера ведут освободительную борьбу с помощью телепатии и гипноза, отчасти компенсирующих недостаточность военного потенциала, и вплоть до рассказа "Хоббиист", где Рассел не без юмора отдает дань традиционным в западной фантастике представлениям о "высшем творящем разуме". Космический разведчик находит на одной из планет своеобразную фабрику, где некое высшее существо, наделенное божествелной силой, изготовляет по прихоти единичные образцы животных и растений (это и есть его "хобби"), которыми населяет миры. В откровенно пародийной, комической интерпретации Рассел обыгрывает ту же тему в рассказе "Вы вели себя очень грубо".

Профессиональная "всеядность", вольные или невольные уступки коммерческим вкусам порой мешают ему раскрывать в полной мере свое незаурядное дарование. Об этом нужно прямо сказать, так как при всем уважении к писателю, создавшему за тридцать с лишним лет литературной работы немало хороших произведений, мы вовсе не хотим его приукрашивать. Пусть читатель воспринимает его таким, каков он ecть, с присущими ему недостатками и сильными сторонами творчества.

Если для романов Рассела более характерны масштабные "галактические сюжеты" с пестрыми приключениями в духе "космической оперы", то рассказы привлекают не столько грандиозностью замыслов, сколько резкими столкновениями характеров, психологическими и нравственными конфликтами, задушевным лиризмом и романтикой. И здесь в полной мере проявляется его индивидуальность.

Рассказы, представленные в нашем сборнике, в большинстве своем относятся к сороковым - пятидесятым годам, периоду творческого расцвета Рассела, и за немногими исключениями обращены к далекому будущему. Но отпечаток на них накладывает не время действия, а время написания.

В труднейшей для прогрессивных писателей политической обстановке, в самый разгар так называемой "холодной войны" Рассел призывает к благоразумию, человечности, мирному сотрудничеству, "контактам" без пролития крови; с открытым забралом выступает он против "общества безумцев", тормозящих прогресс; противопоставляет устойчивые моральные ценности тупому фанатизму военных и гражданских чиновников, прокламирующих право силы, ненависть к инакомыслящим, расовую нетерпимость.

Со свойственным ему оптимизмом Рассел утверждает веру в конечное торжество добрых начал: настанет же когда-нибудь такое время, когда между всеми народами воцарятся мир и согласие, исчезнут национальные предрассудки и будут устранены все препятствия, мешающие общечеловеческому прогрессу!

Декларативны в этом смысле рассказы "Конец долгой ночи", "Пробный камень", "Свидетельствую". В первом из них мы находим не столь уж частое в англо-американской фантастике соединение резкой критики негативных сторон действительности с выдвижением позитивных идей, трактуемых, как и следовало ожидать, в наивно-утопическом плане.