Эндрю Ротштейн - Когда Англия вторглась в Советскую Россию

Несмотря на это, сказал он, „военное командование союзников (т. е. генерал Пуль), видимо, не осознает этой необходимости и не упускает случая, чтобы либо проявить пренебрежение к русской гражданской власти, либо подорвать ее престиж“. Пуль назначил одного французского офицера военным губернатором Архангельска, который приостановил, например, деятельность комитета, учрежденного временным правительством для расследования дел политических заключенных, попавших в руки большевиков до или после союзной оккупации.

Г-н Чайковский жаловался, что Пуль не ответил на письменную просьбу принять его и обсудить некоторые вопросы. Он даже не назначил ему аудиенцию. „Генерал Пуль считает себя верховной властью в Архангельске“, — сказал он.

Требование командования союзников выделить помещения, которых и так не хватает, для размещения служб и персонала в городе, также тревожит временное правительство. Его члены достаточно деликатны, чтобы заявить твердо союзникам: „по одежке протягивай ножки“. Это тем более прискорбно, что русские власти в Архангельске всегда, даже при царском режиме, отличались скромностью в частных и официальных запросах. Генерал Пуль начал с того, что реквизировал для себя и своего персонала самый большой и красивый частный дом, принадлежащий одному русскому гражданину, владельцу лесопильного завода. Даже большевики разрешили владельцам занимать часть этого дома. Только после того, как жена владельца сказала генералу Пулю, что он „хуже большевиков“, он разрешил им сохранить за собой четыре комнаты. То же самое происходило в многочисленных военных ведомствах союзников. Были реквизированы здания школ, и в больших комнатах, где могли бы разместиться четыре или пять человек, часто можно было видеть стол, за которым сидел один офицер.

Вскоре после прибытия генерала Пуля на улицах стали расклеивать приказы за его подписью, начинавшиеся словами „я запрещаю“. „Запрещаю“ устройство собраний, даже на частных квартирах, без „предварительного одобрения“ и вывешивание каких-либо флагов, кроме царских. Даже большевики проявляли умеренность в использовании личных местоимений в приказах. Проведя кабель своего частного телефона под водой в гавани, капитан крейсера „Аттентив“ издал приказ за своей подписью, гласивший, что ни одно судно „не имеет права“ становиться на якорь вблизи крейсера (чтобы не повредить кабель).

14 августа в третьем номере новой газеты „Возрождение Севера“, среди корреспондентов которой числятся Чайковский и несколько других членов временного правительства, появилась анонимная статья. В ней выражалось разочарование по поводу неопределенности и неискренности воззвания генерала Пуля к гражданам России. В заключительной части статьи действия союзников уподоблялись „колониальной политике… с той разницей, что африканцам не предлагают избрать собственную форму правления“.

Согласно имеющейся у меня информации, к редактору был направлен французский офицер с требованием сообщить имя автора статьи. В этом ему отказали. Произошла бурная сцена.

Г-н Чайковский жаловался также на попытку военного командования союзников захватить без согласия местных властей весь имевшийся небольшой запас бумаги для издания русской газеты, которую Пуль намеревался поддерживать материально. Редактором ее собираются назначить Семеновича, в прошлом, по утверждению Чайковского, связанного со старым „Новым временем“ [136] «Новое время» — монархическая газета. и, следовательно, придерживающегося иных политических взглядов, чем временное правительство.

2. Послы союзников прибыли в Архангельск с Мурманского побережья неделю спустя после вступления военных сил в город и в результате застали их уже „удобно расположившимися“ на лучших местах. Представитель правительства Его Величества по гражданским вопросам все время занят безнадежной „борьбой“ (к сожалению, это неприятное слово отражает ситуацию) за законные действия. Он выступает против вмешательства адмиралтейства и организаций военного министерства в вопросы чисто гражданского характера.

Из высказываний приближенных генерала Пуля я сделал вывод, что, по их твердому убеждению, вся союзная организация должна находиться иод контролем генерала Пуля. Когда я после высадки экспедиционных сил спросил у адмирала Кемпа, возможно ли возвращение дипломатического корпуса, он ответил: „Мы не допустим прибытия дипломатов“.