Эндрю Ротштейн - Когда Англия вторглась в Советскую Россию

Возможность подготовить мятеж местного населения была ничтожно мала. На сотни миль к востоку, югу или западу не наблюдалось какого-либо антисоветского движения. Борьба против германского влияния, германской военной угрозы была слишком нелепым предлогом, чтобы обмануть кого-либо. Только человек, живущий за две тысячи миль от этих мест, не знающий географии и одурманенный пропагандой, мог бы принять призывы к борьбе с немцами за чистую монету. В Архангельске даже не было того плацдарма, какой имелся у союзников в Мурманске с 1916 года и который они начали расширять с марта 1918 года. Практически в Архангельске могла быть осуществлена только высадка британских вооруженных сил, и поэтому обсуждение вопроса о вторжении происходило в Лондоне «по возможности» без уведомления британского консула. Его повседневная деятельность и контакты с местным Советом были для министерства иностранных дел, военного министерства, адмиралтейства и других ведомств удобной ширмой для подготовки вторжения.

О радужных планах британских властей относительно устройства жизни на севере России в случае победы над большевиками свидетельствуют послания одного из главных организаторов вторжения. Речь идет о генерал-майоре Пуле, знавшем в определенной степени страну, поскольку ему пришлось работать в царской армии. Он имел также некоторый опыт работы в Архангельске. Перед тем как покинуть Москву в конце февраля 1918 года, он в письме ведомству по борьбе с поставками противника писал, что в стране «медленно, но верно идет процесс разрушения» и что вскоре произойдет «полный крах». Поэтому важно подготовиться к тому, чтобы захватить инициативу в области торговых отношений с Россией после войны. «Из всех планов, о которых я слышал, больше всего мне нравится тот, в котором предлагается создать Северную федерацию с центром в Архангельске». Далее, полный оптимистических ожиданий, Пуль продолжал: «Для того чтобы прочно утвердиться в Архангельске, вполне достаточно одного военного корабля в гавани. Мы смогли бы получить прибыльные лесные и железнодорожные концессии, не говоря о значении для нас контроля над двумя северными портами» [97] F.O. 371, vol. 3318, письмо от 19 января 1918 года. .

Однако потребовалось несколько месяцев дискуссий, прежде чем стало возможным предпринять действия, «приблизившие» эту приятную перспективу. Тем временем министерство иностранных дел стало прислушиваться к советам следующего рода:

11 мая 1918 года г-н Линдлей, советник британского посольства, заметил, что французское предложение направить в Россию поверенного в делах кажется ему неуместным, если предполагается военная интервенция в Порт-Артуре. Насколько ему известно, намерение именно таково. «Я верю, — продолжал Линдлей, — что будет сделано все возможное, чтобы отправить какие-нибудь военные силы в Архангельск и тем самым сохранить склады». Таким образом, интервенция с моря в обоих концах России, по крайней мере в его представлении, готовилась по единому плану [98] F.O. 371, vol. 3299, телеграмма через Стокгольм. .

Три дня спустя министерство иностранных дел получило составленное в решительных выражениях письмо ранее упомянутого капитана Алекса Проктора, подписанное им в качестве представителя британской военной миссии поставок в Россию, департамента военных контрактов и ведомства по борьбе с поставками противника. Он призвал к «немедленной вооруженной оккупации Архангельска. Это единственное средство сохранить хоть какое-то влияние союзников на Россию». Оккупация будет способствовать «быстрой» консолидации «лояльных, патриотически настроенных русских». Более того, он утверждал, что его точка зрения была полностью одобрена г-ном Эрнестом Вильсоном, главой фирмы «Малкольм и Кº» — крупнейшей фирмы по Экспорту Пеньки и Конопли из России (прописные буквы г-на Проктора). В годы войны Вильсон возглавлял комитет военного министерства по Закупке Пеньки в России [99] F.O. 371, vol. 3290, письмо от 14 марта 1918 года. . В общей сложности он провел в России двадцать лет. В этом письме он называет Локкарта, все еще возражавшего против вооруженной интервенции, «простофилей». Несколько дней спустя в беседе в министерстве иностранных дел, снова настаивая на интервенции, Проктор заявил, что Локкарт «либо дурак, либо изменник» и что он бы его повесил [100] F.O. 371, vol. 3305, запись беседы от 19 марта 1918 года. . Раздражение Проктора было вызвано тем, что Локкарт предлагал Какие-то формы сотрудничества с Советским правительством по реорганизации вооруженных сил, которые, как он предполагал, конечно, будут вовлечены в войну против немцев.