Джон Дэвисон Рокфеллер - Как я нажил 500 000 000. Мемуары миллиардера

Если взять все наши опыты с сотнями деревьев разных сортов и самых разнообразных возрастов в расчет по отношению к промежутку времени, в который мы изучили искусство пересадки, то окажется, что общая потеря в этом деле не превышает десяти процентов, вероятно, даже ниже, процентов 6–7. Целый поход пересадки деревьев завершен был в один сезон, с потерей трех процентов. Я готов признать, что у более крупных деревьев рост задерживается года на два, но это менее существенно, потому что люди, не молодые, хотят сразу видеть весь эффект своего творчества, а этого достигает современное искусство пересаживания. Мы составляли целые группы хвойных пород, чтобы их применить к имеющимся в виду целям и порою засаживали ими целые склоны холмов. С дубами все обстояло сложнее, за исключением случаев, когда они были сравнительно молоды, и мы даже и не пытались пересаживать дубы и лесной орешник в пору, близкую к плодонесению. Великолепно удачно прошли наши опыты с американскими липами, и мы пересаживали их порою до трех раз, не принося им ни малейшего вреда. Березы были нам не особенно задачливы, но вечно зеленые, за исключением кедров, почти всегда хорошо окупались и великолепно принимались.

Эта любовь к прокладыванию дорог и устройству красивых видов была у меня давней страстью. Вспоминаю, что еще мальчиком я очень хотел срубить дерево, которое, как я думал, портит вид из окон нашей столовой. Я хотел его срубить, но остальные члены семьи подняли голос против. А матушка со мной согласилась и однажды сказала:

– Знаешь, милый, мы завтракаем в восемь часов, и если дерево срубить до этого, я не думаю, чтобы кто-нибудь особенно протестовал, убедившись в красоте вида, который оно сейчас закрывает!

Так и было сделано.

Совсем не трудно подобрать пару другую фраз о наслаждении давать и об обязанностях по отношению к себе подобным, иначе говоря: подыскать несколько до одурения надоевших от повторения фраз, которыми сумеет отделаться всякий, раз начав говорить об «искусстве давать».

С другой стороны сомневаюсь, что мне удастся пробудить особый интерес к этому очень важному предмету, вспоминая сколько более талантливых, чем я, авторов потерпели уже неудачу на этой очень скользкой теме. И все-таки она в данную минуту мне больше по сердцу, чем изображение деловых предприятий и торговых походов. Совсем не так просто, как кажется, делая разные пожертвования, соблюдать практическую, так сказать, деловую точку зрения и, притом, блюсти также и то, чтобы дух, сущность дара, исходил от сердца, и чтобы эта сущность и была высшей наградой и побуждением к дальнейшим дарам.

Мы, американцы, уже достигли в жизни народов таких успехов, что вправе требовать от наиболее видных своих сограждан больших пожертвований для общества, в пользу общего блага, как временем, так и разумом и средствами. Я, понятно, не берусь за точное определение того, в чем должно заключаться требуемая мною забота об общем благе. У каждого индивидуума на этот счет свои взгляды. Но полагаю, всем было бы желательно, увидать наконец реальное выполнение таких масштабных планов.

По моему мнению, ошибочно представление о том, что большие богатства приносят счастье их обладателю. Богачи, как и все прочие, всего лишь люди, и если богатство и доставляет им особое удовлетворение, то оно является следствием счастливой возможности совершать нечто, дающее радость и другим.

Простая, бесцельная, без определенного плана трата денег, как приходилось мне не раз слышать от людей, узнавших это по опыту, теряет скоро все свое обаяние привлекательности. Сперва, по началу, это только обаяние новизны, – возможность приобрести все, что вам угодно. Но как раз именно того, что ближе всего сердцу человеку, именно этого ни за что и не купить. Как нелепо покажется с первого взгляда, но неоспоримо: есть определенный предел, за которым нечего делать со всем богатством, – и удовлетворения своему желанию не получить. Вот несколько примеров такого положения.

Желудок не сможет принять все лакомства мира, так как ни за какую бы то ни было огромную сумму денег нельзя купить хорошего пищеварения и исправного желудка. Для себя и для семьи, если не желаешь выставлять себя на посмешище, можно тратить лишь довольно ограниченные суммы. Тоже самое можно сказать и о комфорте, которым богач может окружить себя в домашней обстановке, – и здесь границы его значительно сужены и доступны менее обеспеченному.