Ванда Василевская - Из года в год... (Статьи и речи)

— Скоро будут свои трактористы. Ребята многому научились за это время. Весной они уже сами поведут тракторы.

Колхозная земля еще напоминает шахматную доску. Только весной можно будет объединить в одно целое узкие полоски и квадратики. Пока это невозможно, так как уже были посеяны озимые.

Колхоз живет планами, проектами, предположениями. Наладить кирпичный завод, построить, основать, организовать…

И наверняка построят, наладят, организуют. Достаточно поглядеть на этих людей.

…Я хорошо помню волынскую деревню два-три года назад. Хмурые лица, мрачные лица угнетенных сверх всякой меры и сверх всяких сил людей. А теперь — нам весело улыбаются девушки, у помидорных грядок веселый разговор. Деревня Уховец ожила, спины разогнулись, глаза блестят радостью.

— А как другие деревни? — спрашиваю я у Васюты.

— Приглядываются. Были такие, что распускали слухи, будто колхоз разваливается, все пропадет. Но ведь все видят, как обстоит дело.

Ночую я у колхозника, бригадира. Веселая девочка светит мне в сарае фонарем.

— А ты кем будешь?

— Я буду летчицей, — отвечает она уверенно.

Я лежу в темноте на сене. В щели заглядывает светлая ночь. Я думаю о тех ночах, которые провела в волынских деревнях во время прежних странствий, — в усмиренных деревнях, в нищих избах, в домах людей, убитых полицией, в домах людей, умирающих с голоду, — в замученных, угнетенных, страдальческих волынских деревнях. Сердце тогда разрывалось от боли, а кулаки сжимались от гнева.

Пахнет сеном. Издали доносится стук молотилки. Молотилка работает теперь без перерыва, днем и ночью.

Где-то далеко грохочет поезд — колхозная молодежь едет на курсы.

Растет, развивается, расцветает первый колхоз западных областей Украины. Растут, развиваются, расцветают люди деревни Уховец. В колхозе работают шестьдесят бывших политзаключенных. В далекое прошлое отошли те дни, когда их отделяла от зеленых полей тюремная решетка. Михаил Васюта, сын и брат убитых полицией, сам отсидевший семь лет за коммунизм, — теперь депутат Верховного Совета. Вознаграждены долгие годы борьбы, мук и крови.

Тихая ночь над колхозом имени Сталина. Только неутомимо стучит молотилка.

Да, здесь каждый до самой глубины сердца чувствует радость освобождения. Сознательно, честно, от всей души работает колхоз имени товарища Сталина.

Пахнет сеном. Глубоко, до самой глубины сердца я переживаю величайшую радость, величайшее счастье и величайшую гордость за мою родину.

1940

Прошел год с момента, когда первые отряды Красной Армии перешли линию Збруча и земли Западной Украины вступили в полосу великих перемен.

Долгие годы люди, которые осмеливались употребить термин «Западная Украина», отвечали за это перед судом. Долгие годы язык, на котором говорит здешний крестьянин, в официальной статистике именовался «местным» языком. Боялись самого названия, самое название казалось опасным правителям страны.

В деревнях на Волыни, в деревнях над Бугом запрещалось пение песен, потому что это были украинские песни и пел их украинский крестьянин на украинской земле.

Но этого-то и не хотели признать. Украинская земля? Огромное количество этой земли было в руках помещиков, в руках магнатов, в руках князей церкви. Гораздо легче было заметить помещика, который концентрировал в своих руках сотни тысяч гектаров, чем серую крестьянскую массу, бедствующую и голодающую по деревням.

Не хотели признать, что большинством на этих украинских землях является украинское население. Об этом не разрешалось говорить, не разрешалось писать. Но в то же время хозяйственная политика велась с полным учетом существования украинского населения и с полным учетом существования близкой границы над Збручем. Как можно меньше вложений — ведь это окраинная земля. Никаких больших фабрик, никаких крупных промышленных предприятий. Как можно больше прибыли, как можно больше взять от этой земли и не дать ей взамен ничего. Держать население на низком уровне культурного развития — сознательный противник всегда гораздо опаснее, чем самые страшные стихийные взрывы отчаяния.

Против этих стихийных взрывов отчаяния были верные средства. Отряды полиции нападали на деревню, и начиналась кровавая расправа. В трескучий мороз крестьянина заставляли собственными руками разбирать крышу своей избы, раскатывать бревна стен. Зерно обливали нефтью, скот резали и мясо также поливали нефтью, чтобы, лишенный крыши над головой, крестьянин не мог им подкрепиться.