Сергей Филатов - Совершенно несекретно

Это не мемуары, это мое видение и происходившего, и поведения людей, запутанных человеческих отношений, извечных интриг, амбиций политиков, их порой неискренних отношений с избирателями, общественностью, интеллигенцией, оппонентами. Это и извечные исторически типовые ошибки, сомнения и просчеты, и плата и расплата за них.

Я не бегал по вечерам верноподданнически в парную за президентом и тем более за Хасбулатовым, не подавал своевременно тапочки по утрам, не открывал перед ними двери, не стелился в застольях. Я отстаивал свое мнение, как мог, уходил от интриг и политических перевертышей, хотя не всегда это мне удавалось. Не всем это нравилось. Система нашептывания и провокаций сделала свое дело, и в начале 1996 года я был отправлен в отставку с поста руководителя Администрации Президента. Правда, не так, как этого хотели недруги. Но за президента я боролся и на выборах 1996 года. Надеюсь, что и в этой книге мне удалось сохранить свободным от зла и обид свой взгляд на события и на их участников.

Мы шли от коммунистического тоталитарного режима к демократическому и правовому государству в условиях двух бед: страшной экономической разрухи и зачатков свободного, но, по сути, дикого рынка. Именно тогда особо проявилось противоборство политических сил, противостояние в структурах власти между сторонниками тоталитарных и демократических принципов построения государства. Мы не сумели найти путей к примирению, чтобы вместе строить, так и жили: одни строили, другие разрушали или мешали строить. Страна вынесла несколько кризисных ударов: кризис власти, кризис конституционный, чеченский кризис, кризис финансово-экономический.

Хотя судьба, видимо, помогает России совершить возвратный путь от «коммунистического будущего» к цивилизованному мирным образом, к сожалению, на этом пути складывались не раз такие обстоятельства, которые требуют особого анализа, а их возникновение и развитие весьма поучительны сами по себе.

Тревожное предчувствие гражданского столкновения должно было появиться и появилось в обществе еще во времена Михаила Сергеевича Горбачева. Я имею в виду, прежде всего, Россию, а не СССР, потому что противостояние внутри России — наиболее категоричное, острое и опасное. Конечно, ожидания и надежды, связанные с М.С.Горбачевым, были большими. В стране тогда мало кто был равнодушен к новым веяниям, многие стали усиленно следить за политикой и его шагами в ней. Горбачева отличало от предшественников многое. Прежде всего — возраст. Мы отвыкли за многие годы от того, что у власти может оказаться человек сравнительно молодой, и поэтому сразу поверили в возможность преобразований. Для меня было существенным и то, что еще до своего прихода к высшей власти он установил деловые, даже товарищеские, отношения с Маргарет Тэтчер, женщиной удивительной по своим гражданским и человеческим качествам, политиком с прогрессивными взглядами.

Оглядываясь из сегодняшнего дня на то, что происходило (да и сейчас происходит) у нас, не могу отделаться от ощущения, что постоянно — и в те годы, и теперь — довольно умело действует некая скрытая оппозиция, которая то и дело ставит подножки прогрессивной власти и ее руководителям, дискредитируя ее наиболее популярных и талантливых лидеров, их партии и движения.

Причем чаще всего такая дискредитация связывается совсем не с тем, что осуществляют власть, партии, движения, общественные деятели. Скажем, Горбачев впервые начал создавать у нас демократические институты, впервые заговорил об открытости общества, о плюрализме, о гласности. А чем его отвлекли и очернили практически сразу, с первых шагов? Пресловутой борьбой с пьянством. Казалось бы, никакого отношения это не имело к нему напрямую, но все, сделанное им, оказалось дискредитированным. Все как бы потухло. Зная историческое коварство большевиков, думаю, что компрометация Горбачева могла быть подготовлена специально. Мне и по жизни известно, как ломали человеческие судьбы, как выхватывались какое-то событие или какой-то факт, вроде бы не имеющие непосредственного отношения к деятельности человека, и на этом основании перечеркивалась работа всей команды. Второстепенное приобретало значение главного и угнетало человека, и он готов был сам бежать куда глаза глядят, — только бы избавиться от этой абсолютной высвеченности, только бы вернуться в прежнюю, как ему казалось, более безопасную, ситуацию, где не было давления на него, не было провокаций и вражды.