Роджер Бутл - Траблы с Европой. Почему Евросоюз не работает, как его реформировать и чем его заменить

В высшей точке этого процесса дефицит счета текущих операций в Ирландии достиг 8,5 % от ВВП, в Испании – 12 %, в Португалии – 14 %, а в Греции – 20 %. Соответственно на тот же момент положительное сальдо по текущим операциям Германии составило 9 % от ВВП, а в Нидерландах – 10 % от ВВП.

Между тем элита придерживалась точки зрения в духе броуновской экономики: кризиса не будет, потому что евро положил конец бумам и провалам. Циникам старых убеждений, включая и вашего покорного слугу, было очевидно, что это приведет к печальным последствиям.

Позвольте мне, однако, внести ясность в один вопрос. Наличие у страны собственной национальной валюты не есть панацея от всех экономических проблем. Множество стран в то или иное время понесли тяжкие потери от того, что курсы валют менялись в неблагоприятную для них сторону. Вдобавок у периферийных стран еврозоны, помимо из ряда вон выходящих затрат и цен, были и другие пороки. Тем не менее наличие собственной валюты приобретает истинное значение в период тех редкостных кризисов, что случаются не чаще, чем раз в поколение, когда требуется корректировать относительные цены на 20–50 %. Кризис, поразивший мир в 2007–2008 гг., и стал одним из таких чрезвычайных событий. И именно в условиях, когда потребовалось, чтобы валютные курсы приняли на себя хоть какую-то часть удара, страны еврозоны спохватились, что национальные валюты упразднены.

Когда мир, едва пережив финансовый кризис 2007–2008 гг., погрузился в пучину Великой рецессии, тяжкие потери понесли экономики всех стран, но для периферийных государств последствия приобрели катастрофические масштабы. Как это бывает в период рецессии, дефицит государственного бюджета в периферийных странах еврозоны стремительно вырос, что в сочетании с падающим ВВП вызвало резкое увеличение отношения госдолга к ВВП и тем самым вытолкнуло эти страны в «аварийную зону», сигнализирующую о серьезном риске дефолта. Соответственно, доходность государственных облигаций достигла такого уровня, что странам стало разорительно использовать этот инструмент заимствования.

Как и можно было ожидать, предложенные политиками меры спасения представляли собой перечень аббревиатур, обозначавших всевозможные механизмы поддержки и большей частью начинавшихся с магической буквы «Е». Рецепт звучал так: «Не надо паники, все будет хорошо».

Но «все хорошо» не стало. В 2012 г., когда трудности достигли апогея, все, казалось бы, шло к тому, что евро неминуемо рухнет или, в крайнем случае, еврозону покинут большинство самых уязвимых стран-членов. Более того, Греция оказалась уже в шаге от опасной черты, за которой неминуемо последовало бы ее исключение из зоны евро, поскольку ее поведение окончательно вывело из себя другие страны-члены, а в особенности Германию. И только страх, что изгнание Греции может спровоцировать финансовый кризис, который обрушит всю еврозону, удержал Ангелу Меркель от этого шага.

Однако в июле 2012 г. последовало заявление председателя Европейского центрального банка Марио Драги, что он «ни перед чем не остановится», чтобы спасти евро. Его заверения трансформировались в программу по инициации прямых денежных операций (Outright Monetary Transactions – OMT), и это предполагало, что ЕЦБ начнет выкупать, теоретически без ограничений, суверенные облигации проблемных стран еврозоны.

То было решение поистине гениальное. Доходность облигаций рухнула и без того, чтобы ЕЦБ выкупил хоть одну из них. Тем не менее М. Драги заложил очень крутой вираж. Чтобы принудить бедствующие страны оздоровить финансы и реформировать экономики, Драги ввел условие, что в рамках OMT будут выкупаться облигации лишь тех стран, которые присоединятся к Европейской программе антикризисных мер. Суть этого шага состояла в том, что если страна вступает в данную программу, то в качестве одного из условий спасения ее финансы подпадут под внешний контроль. Это делалось с расчетом на то, чтобы умиротворить Бундесбанк, равно как и других критиков.

Случилось так, что две самые крупные из уязвимых стран, Испания и Италия, так и не вступили в Программу антикризисных мер, и их правительства едва ли собирались сделать это. Доходность их государственных облигаций тем не менее упала. Но даже это не помешало президенту немецкого Бундесбанка выдвинуть возражение, что предложенная ЕЦБ программа сводится к эмиссионному финансированию правительств и потому незаконна. В сущности, прямые денежные операции представляли собой феноменальный мошеннический трюк, который удался – на данный момент, во всяком случае.