Роджер Бутл - Траблы с Европой. Почему Евросоюз не работает, как его реформировать и чем его заменить

Лишь в последние годы этот морок неизбежности начала понемногу рассеиваться в умах и сторонников, и противников интеграции. По правде говоря, дальнейшая интеграция Европы никогда и не была такой уж неизбежной, но сейчас вероятность ее на самом деле уменьшилась.

Итак, движение Европы в сторону интеграции сформировалось на основе пяти идейных воззрений, и они по-прежнему служат импульсом к продолжению этого процесса. Они вдохновляют и побуждают к действию своих сторонников, сообщают им чувство морального превосходства и внушают уверенность, что история на их стороне.

Если смотреть на вещи шире, то движение к интеграции располагает не только собственной идеологией, суть которой заключена в пяти идейных воззрениях, но и сакральным текстом (Римский договор), святыми покровителями-заступниками (Ж. Монне и Р. Шуман), а также четкой конечной целью – создать Соединенные Штаты Европы. Иными словами, налицо целый ряд приманок сродни религиозным для завлечения в свои сети как можно больше народу. Этим отчасти объясняется, почему так крепки в убеждениях сторонники продолжения интеграции и откуда у них такая решимость продавливать свои цели во что бы то ни стало, даже когда миллионы сограждан не разделяют их взглядов.

Свод из пяти идейных воззрений, равно как и сама религия интеграционизма, оказал на британцев такое же мощное воздействие, как и на континентальных европейцев. На принятое Великобританией в 1973 г. решение вступить в ЕЭС повлиял также ряд существенных соображений экономического порядка, о них мы поговорим в главе 3. Впрочем, в геополитической составляющей такого шага имелся и один чисто британский аспект, хотя американцы, несомненно, приложили к этому руку.

В свое время Уинстон Черчилль с успехом запустил в обращение политический нарратив, повествующий о двух великих атлантических демократиях, Америке и Британии, которые вместе воюют, а затем совместно закладывают основы послевоенного мира, скрепленного единством взглядов, одинаковым языком общения, общим наследием и взаимной пользой. В такой трактовке заключалась изрядная доля правды, но в отношениях двух демократий имелась и темная сторона. Во время войны и в послевоенный период Америка приложила все старания как для того, чтобы перехватить из рук Британии коммерческое преимущество на мировых рынках, так и, наряду с этим, способствовать распаду Британской империи.

Большинство британцев так до сих пор и не понимают, почему образованные американцы не склонны считать истинной демократией Великобританию с ее зарубежными колониями и классовым устройством общества, включая наследственного монарха в качестве главы государства, а также сохраняющуюся и по сей день политическую единицу в виде Палаты лордов.

Британцы в целом не отдают себе отчета, до какой степени президент Рузвельт ближе к концу войны тяготел к тому, чтобы действовать сообща со Сталиным, тем самым оставляя Черчилля в изоляции. Этот факт произвел сильное впечатление на всех знающих о нем. Таким образом, даже на ранних стадиях, при том что «особые отношения» не были тогда одной лишь видимостью и обе стороны не скупились на льготы и преференции друг другу, диалоги между США и Великобританией мало напоминали отношения равных партнеров. Американцы предполагали сделать их еще более неравными, дабы ослабить позиции Великобритании на мировой арене, – и, конечно, преуспели в этом.

Провал Суэцкой кампании в 1956 г., когда США по сути поставили крест на совместной попытке Великобритании и Франции силой оружия перехватить у президента Египта Насера контроль над Суэцким каналом, нанес смертельный удар по международным позициям Великобритании. После этих событий у Британии, судя по всему, оставался небогатый выбор: стать комнатной собачкой на поводке у Америки или связать свою судьбу с Европой.

После Суэцкого кризиса новый премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан считал, что перед его страной стоял не такой уж жесткий выбор. Он надеялся, что Великобритании достанется роль центра, к которому сходятся три ключевые оси взаимоотношений: с США, Европой и бывшей Британской империей, а ныне Содружеством наций – неким подобием Палаты лордов, только международного уровня. Такое тройственное положение, по мысли Макмиллана, обеспечило бы Великобритании решающую роль в мире, а ее солидный опыт и искушенность в международных делах придали бы ей особенную ценность для США. Выражаясь словами Макмиллана, Великобритания для Америки выполнила бы ту же роль, что в свое время Греция для Рима.