Дмитрий Юрьев - Режим Путина. Постдемократия

Вся логика, а также этика и эстетика «чеченского конфликта», ярко выявившаяся в трагические дни Беслана и «Норд-Оста», всего лишь в предельно убедительной форме воспроизводят суть многих лет этого противостояния. А суть такова: жестокость и предательство оправдывают себя сами и заслуживают восхищения. Неспособность на жестокость, нерешительность в применении силы, а тем более готовность к переговорам – признак слабости. Слабость отвратительна, заслуживает презрения, возбуждает жестокость и побуждает к агрессии. Следовательно, практически любая культура, любая система ценностей, выходящая за пределы культа произвола и насилия и вынуждающая к поиску компромисса, к достижению согласия вне законов шакальей стаи, – враг, заслуживающий ненависти и уничтожения.

«Чеченский конфликт», как и «талибский конфликт», «конфликт с Бен Ладеном» и другие аналогичные «конфликты» – это не конфликты интересов, не конфликты сил, и даже не конфликты культур.

Это – негативная, отторгающая реакция на человеческую культуру как таковую. Это антикультура. Это отрицание самой возможности гуманитарных коммуникаций – то есть не то чтобы цивилизованных, но и любых, основанных на обычае, договоренности, суевериях и т. д. межчеловеческих и межгрупповых отношений.

Не место и не время пытаться понять, откуда и каким образом возникла раковая опухоль антикультуры в конце XX века. Возможно, это прямой результат главных достижений нашего «мультикультурального» мира – мира, в котором информационная открытость и отсутствие непроницаемых границ инициируют безадаптационное вовлечение остатков примитивных, докультурных типов общественной самоорганизации в современную информационно-коммуникационную среду. При этом разрушаются архаические типы структурирования и самосохранения этих «докулыур» – и их атавистическая энергетика приобретает типичные канцерогенные черты.

Разрушение окружающей цивилизационной среды становится для этого «ракового интернационала» не средством достижения каких-либо целей (политических, экономических, идеологических) – но единственной и сверхценной целью. Наличие любой не основанной на насилии и произволе системы ценностей вызывает террористическую агрессию. И европейско-американские ценности с этой точки зрения – всего лишь первый объект (просто потому, что слишком пафосный и всюду лезет со своими торчащими на весь мир «близнецами»). Столь же враждебны для атавистического сообщества и китайская, и индийская, и традиционная исламская культуры.

Вообще, ислам – вовсе не стержень всемирного онкологического процесса. Совершенно не случайно, что такие вполне исламские – по культуре – и националистические по идеологии режимы, как египетский, турецкий, алжирский, стали одной из главных мишеней для «интернационала» в последнее время. Столь же логичным станет и расширение «атавистического фронта» за счет привлечения неисламских союзников – европейских, американских, русских, китайских и японских маньяков всех мастей и вероисповеданий. И американские конспирологи, поспешившие записать «вашингтонского снайпера» [6] «Вашингтонский снайпер» – убийца, вернее, двое убийц, совершивших серию жестоких и бессмысленных покушений на рядовых американских горожан (выстрелы из снайперской винтовки производились с большого расстояния по супермаркетам и другим местам скопления людей) в конце 2002 г. Схваченные убийцы оказались «хулиганами» («новыми мусульманами» родом с Ямайки), не связанными с «Аль-Каидой». в ряды «Аль-Каиды», были вовсе не так далеки от истины. Равно как на самом глубоком уровне был прав и президент Путин, упорно связывающий теракты в Беслане и Москве с террористической атакой на Нью-Йорк 11 сентября 2001 года. Это действительно звенья одной цепи, только цепи куда более фундаментальной и сущностной, чем примитивная цепь заговора.

И вот здесь мы не можем пройти мимо второго, самого неприятного, урока Беслана и «Норд-Оста». Урока, свидетельствующего об опаснейшей утрате человечеством инстинкта самосохранения, о синдроме заложничества, который, по исторической аналогии, правильнее было бы назвать не стокгольмским, а мюнхенским.

Современная «мультикулыуральная культура», построенная на принципах толерантности и плюрализма, фетишизирует (и в результате губит) свое главное достижение – гибкость, готовность к переговорам и компромиссам. Абсолютизация принципа «договорного урегулирования» всех конфликтов – последствие привыкания человечества к новому стандарту существования и соответственно отвыкания от жизни в угрожающем, диком, неблагоприятном мире.