Терентiй Травнiкъ - Временное и постоянное. Публицистические статьи

Поэтому для формирования более или менее верной исторической платформы необходимо суммарное мнение разных историков, писателей-публицистов и журналистов, но даже и при таком подходе, увы, невозможно обособиться от субъективизма, от фактора личного восприятия происходящего самим очевидцем, который может быть и не прямым свидетелем, а тем, кто излагает события с чьих-то слов. Возникает вполне очевидный вопрос: то, что мы знаем о прошлом, является ли оно подлинным? Насколько велико число искажений в данном объеме исторических свидетельств? Безусловно, говорить об истории, как о точной науке, не приходится, как бы нам этого ни хотелось. Не скрою, что меня всегда интересовали архивы, причем засекреченные. И дело вовсе не в любознательности, а скорее в логике самого действа: зачем что-либо засекречивать, понимая, что это когда-то может стать достоянием гласности, хотя бы и случайно. Не проще ли сразу уничтожить улики и документы? Очевидно, что сегодня нынешняя власть клеймит дела власти ушедшей, ссылаясь зачастую на рассекреченные документы, но можем ли мы быть уверенными в подлинности всех вскрытых архивов? Какой смысл в том, что прежняя большевистская власть, равно как и нацистская, протоколировала свои, по сути, беззакония и укладывала их в папки под грифы секретности? Любой преступник, как известно, стремится избавиться от улик: на нет и суда нет, а если не пойман, то и вообще не вор. А тут тысячи архивных киносъемок… Или фашисты настолько посходили с ума, складируя свои чудовищные дела, что не считали преступлением ни Аушвиц, ни Дахау, ни Бухенвальд, ни Маутхаузен, ни Майданек и так далее? И тем не менее, это безусловно: многие архивы уничтожены, многие засекречены и ждут… Ждут чего? Наверное, того часа для раскрытия тайны, когда новое поколение будет готово к её восприятию. Неужели такая дальновидность предусмотрена для воспитательной и историко-просветительской деятельности? Что-то с трудом верится, но факт остается фактом.

P.S. Нет ничего тайного, что не стало бы явным. Об этом говорит нам Евангелие, и это означает, что есть какая-то сила, не дающая злу окончательно скрыть концы в воде, и что эта сила от Господа исходит. Видимо, надо человечеству сначала нагадить, потом все это прикрыть, а затем достать на всеобщее обозрение. Хочется сказать: для того, чтобы сделать надлежащий вывод, но что-то здесь не сходится… Сегодня в очередной раз идут попытки переписать историю, дабы те, кому сейчас нет и десяти лет, выросли на том, что им подсунут школьные учителя, а учителя подсунут то, что пришло сверху… Подход до безобразия и понятен, и примитивен, а результат ошеломляющий: старая мораль вытоптана новой – и так до бесконечности, пока наконец…

А что наконец? Вот тут надо быть очень аккуратным с выводами, чтобы не перегнуть палку и не вступить на путь неоморализма или оголтелой лжедуховности. Очень хочется не продолжать… Но возмутить среду и уйти в тень – как-то совсем не по-писательски, да и не по-человечески, а потому попробую завершить сказанное: видимо, все будет происходить как прежде, пока социально-историческая ситуация не сложится так, что отпадет всякая необходимость врать и переиначивать историю. А когда это произойдет – известно только одному Богу.

И все же давайте попробуем зайти с другой стороны. Вот представьте, что вы имеете что, о чем не хотели никому говорить. Избавиться от этого у вас нет ни желания, ни сил. При каком бы условии вы перестали скрывать это от других? Думаю, что если бы доверяли этим другим и знали: вам за это ничего не будет. Тогда возникает еще один вопрос: а в каком случае вам ничего не будет? И правильным выводом будет такой: когда вас полюбят! Вот вам и ответ, друзья мои. Все упирается в любовь! Всякие тайны и секреты, всякое переписывание истории случается только в одном случае: когда на земле оскудевает любовь.

Что ж, осталось только понять, где и каков её неиссякаемый источник, а затем и устремиться к нему. А здесь, пожалуй, я поставлю точку, дабы не смутить и не отвратить кого-либо последующими рассуждениями. Ищите да обрящете. Единственное, что скажу, так это то, что нефть качать и газ добывать куда сложнее…

А дело во многом – в неправильном понимании того, что произошло на самом деле с приходом Михаила Горбачева. Мало о чем говорящее понятие – «перестройка», да еще и с ускорением, весьма лукаво прикрыло собою совершенно иные процессы, и многие этому слову тогда поверили. Мне, в мои двадцать с небольшим, тоже все как бы нравилось: я и к Белому дому на митинги ходил, и «ждал перемен» – правда, не совсем понимая, каких именно. Относясь к неформалам, вероятно ждал того, о чем мечтал Виктор Цой: о свободе песенного слова, о джинсовой одежде и еще о чем-то подобном и столь же привлекательном для незрелой души представителя субкультуры, ибо советские хиппи вряд ли мечтали о переходе «Норильск-никеля» или «Тяжмаша» в частные руки.

Читать дальше