Александр Тарасов - Краткое эссе об “угрозе фашизма в россии”

Бесконечные дискуссии и “круглые столы” на тему “грозит ли России фашизм?”, нескончаемый поток статей, а в последние два-три года – и книг на эту тему, похоже, приучили политизированного читателя к мысли о важности и обоснованности вопроса. Тем более, что тема стала излюбленной и в левых, и в буржуазно-либеральных кругах.

Удивительно, что все эти бесконечные дискуссии и печатные обсуждения касаются именно России, хотя структурированные правонационалистические, фашистские силы, например, в Прибалтике или на Западной Украине несравнимо мощнее.

Впечатление такое, что сама эта тема служит делу отвлечения левых от других, более актуальных и важных для левого движения дел.

Полезно напомнить, что еще совсем недавно все было по-другому.

До ельцинского государственного переворота в октябре 1993 г. о "грядущем фашизме" в России писали и говорили в основном немногочисленные "профессиональные антифашисты" из числа буржуазных либералов, делавшие карьеру на раздувании истерии вокруг пресловутой "Памяти". Окружающие, однако, верили в "завтрашнюю победу фашизма" слабо, хотя о "Памяти" читали, слушали и смотрели с интересом – но по тем же самым причинам, по каким читали, слушали и смотрели о коррупции, проституции, наркомании и “исключительно тяжелой жизни” представителей сексуальных меньшинств.

После октября 1993 г. ситуация изменилась. Сначала оппозиция сразу в нескольких газетах, не сговариваясь, выкинула лозунг "Ельцин – это Гитлер сегодня". Желающие могли прочесть даже такие “теоретические” откровения: "Запретив Конституцию, расстреляв в Доме Советов и Останкино народных депутатов и сотни патриотов, вставших на сторону Закона... ельцинская хунта ЗАТМИЛА ВСЕ ЗЛОДЕЯНИЯ ГИТЛЕРОВСКОГО ФАШИЗМА"!

После декабрьских выборов уже пропрезидентская сторона открыла, что "в Россию пришел фашизм" – и занялась усиленной рекламой "фашиста" Жириновского, а заодно и поисками иных "фашистов" по градам и весям. Подразумевалось, что если уйдет Ельцин – придет фашизм. Был даже изобретен термин “коммуно-фашизм” – взамен так и не прижившегося в политическом лексиконе термина “красно-коричневые”.

Между тем, фашизм – это не вообще всякий неприятный тебе политический режим, а фашист – не всякий, кто не разделает твоих политических убеждений. И к власти фашизм приходит по определенным историческим законам и в определенных ситуациях.

История знает всего два способа установления фашистских режимов: во-первых, приход к власти фашистов "на плечах армии", в результате военных переворотов (Испания, Чили, Португалия, Греция), во-вторых, "самостоятельная" победа фашистских движений (Германия, Италия, Австрия). В первом случае дальнейшая фашизация режима объяснялась тем, что фашисты оказывались ЕДИНСТВЕННЫМ ГРАЖДАНСКИМ СОЮЗНИКОМ военных, а также и тем, что у фашистов имелась наготове ИДЕОЛОГИЯ, чего у военных не было, но в чем военный режим – как всякий другой режим – нуждался.

ОБЯЗАТЕЛЬНЫМ условием прихода к власти фашистов был ОСТРЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ КРИЗИС, причем, как правило, кризис ЗАТЯНУВШИЙСЯ. Он мог совпасть по времени, а мог и не совпасть с кризисом экономическим (чаще, впрочем, совпадал).

В Чили и Испании фашистские мятежи были порождены революцией – и вспыхнули как раз тогда, когда стала очевидной НЕИЗБЕЖНОСТЬ перехода революции со стадии РЕВОЛЮЦИОННОЙ ДЕМОКРАТИИ на стадию РЕВОЛЮЦИОННОЙ ДИКТАТУРЫ. В Чили такое развитие событий действительно было предотвращено в результате военного переворота. В Испании революция все равно перешла в стадию революционной диктатуры – но лишь потому, что мятежники не смогли победить сразу и понадобилось три года гражданской войны, чтобы франкисты разгромили республиканцев.

Если бы кто-то смог доказать, что в России в последние годы сторонники социалистических идей не потерпели сокрушительное поражение, а, напротив, пришли к власти – тогда можно было бы говорить, что в России сложились условия для победы фашизма по испанскому или чилийскому образцу.

В Италии приход Муссолини к власти также был следствием революционного кризиса. Только, в отличие от Чили и Испании, в Италии революция в 1920 г. так и не произошла. Причем, по известному определению, "революция не произошла не потому, что ей кто-либо преградил путь, а потому, что Всеобщая конфедерация труда ее не захотела". По общему правилу, революционный кризис, не вылившийся в революцию, порождает торжествующую контрреволюцию.