Ксения Лученко: Вавилон и окрестности. Церковь между обществом и государством

2017 год. В свет выходит современный авторский катехизис – разъяснение веры – впервые с начала XIX века: новая попытка Церкви говорить с людьми доступным языком; на телеканале «Дождь» появляется передача «Трудно быть с богом»; гендиректором телеканала «Спас» становится журналист Борис Корчевников; в центре Москвы строят храм новомучеников и исповедников российских; несмотря на протест ученых-биологов состоялась защита первой научной диссертации по теологии.

Уверены ли Вы, что ориентируетесь в этой массе разнонаправленных событий? Большинство из нас в собственной компетентности не сомневаются, однако эта компетентность часто ограничивается поверхностными выводами. Одни сетуют на слияние Церкви и политической власти и раздражаются, когда Церковь навязывает им свои «нельзя», другие – наоборот, радуются появлению в обществе внятных ценностей после смысловой пустоты 90-х и возрождению храмов, третьи – с недоумением смотрят на церковный орден, врученный коммунисту Г. Зюганову, четвертые – по сторонам особенно не смотрят, а занимаются своим малым делом: усыновляют сирот, возвращают к нормальной жизни бездомных, кормят и лечат бедных и так далее, пятые – вздыхают, вспоминая расстрельный Бутовский полигон: «История циклична…».

В СМИ и соцсетях мы видим в основном яркие заголовки, всполохи различных событий: вот Патриарх встретился на Кубе с Папой римским, вот – Ксения Собчак устроила скандальную фотосессию в облачении священника, а блогера Соколовского осудили за «ловлю покемонов» в храме. Но чтобы анализировать то, как меняется место Церкви в нашем обществе, нужно видеть картину в целом.

Мы предлагаем Вам самостоятельно и компетентно сформировать свое мнение. Не быть голословными, когда речь заходит о законе «об оскорблении чувств верующих» или программе «антиаборт». Уметь оценивать происходящее на основе фактов и предыстории, а не слухов и домыслов.

«Вавилон и окрестности» – это сборник статей журналистки, кандидата филологических наук Ксении Лученко, эксперта в области церковной журналистики. С 2011 года на страницах различных изданий – от независимого портала «Православия и мир» до проектов «Медуза» и «Такие дела» – автор освещает злободневные темы и яркие события, затрагивающие религию. «Вавилон и окрестности» – это попытка перевести происходящее «с церковно-славянского – на человеческий». Попытка дать разноязычным жителям «Вавилона», современного мира, – православным, атеистам, воцерковленным и нецерковным людям, – общий язык, чтобы они смогли понять друг друга. Цель этой книги – расширение горизонтов, разъяснение контекста событий, казалось бы, лежащих на поверхности.

Можно ли определить направление, по которому движется наше общество и православная Церковь? Удалось ли ей встроиться в гражданское общество, и была ли такая цель? Владея информацией, ответить на эти вопросы Вы способны сами.

Валерия Михайлова, редактор-составитель

1937 год. Валерий Чкалов совершает первый беспосадочный перелёт из Москвы в Ванкувер, Михаил Ромм выпускает на экраны Советского Союза фильм «Ленин в Октябре», Вера Мухина создаёт для Всемирной выставки в Париже скульптуру «Рабочий и колхозница», а столичный метрополитен получает новую кольцевую станцию «Киевская».

Поздним вечером мимо бывшего Данилова монастыря (где был оборудован спецприемник для детей «врагов народа») по старой Варшавской дороге часто проезжают машины с надписью «Хлеб». Если бы кому-то из москвичей, удивлённых такой концентрацией хлебовозов, удалось проследить их маршрут, то выяснилось бы, что путь начинается от тюрем – Бутырской, Таганской, Матросской тишины, Лубянки. А дальше нетрудно догадаться, что машины эти были автозаками. Но любопытство в те годы было слишком опасным качеством, хлеб так хлеб.

«Хлебовозы» свозили арестантов на территорию спецзоны хозяйственного управления НКВД, расположенной между обнесённым колючей проволокой лесом и остатками усадьбы Дрожжино. Место это называлось стрелковым полигоном «Бутово». Из машин заключённых вели в длинный барак, где проводили перекличку, затем сверяли людей с доставленными вместе с ними из тюрем документами и объявляли приговор: смертная казнь. Во избежание попыток побега и бунтов, в тюрьмах приговоры не оглашались, и по дороге люди думали, что их перевозят в другую тюрьму или в пересыльный лагерь. И только в бараке на полигоне они узнавали правду. В некоторые дни несколько десятков, в другие – несколько сотен человек ждали здесь рассвета и смерти. Как проводили они эти последние часы, какие звуки доносились из-за деревянных барачных стену, – эту тайну никто и никогда не узнает. После восхода солнца начинала работать расстрельная команда, состоявшая из нескольких человек. Смертников выводили из барака небольшими группами, ставили на край вырытого заранее при помощи экскаватора рва и убивали по очереди выстрелами в затылок из пистолета. Палач видел каждого человека, которого сначала выводил из барака, а потом расстреливал. Потом расстрельная команда получала ведро спирта, и к вечеру водитель довозил их до общежития НКВД в полубессознательном состоянии, чтобы через несколько дней всё повторилось сначала.