Влад Ривлин: Счастливый убийца

– А по-вашему то, как я до сих пор жил, было свободой и вообще жизнью?

– Теперь ваша жизнь станет намного хуже.

– Я не знаю, какой станет моя жизнь потом и будет ли у меня вообще эта жизнь, – ответил он. – Но сейчас никто не мешает мне в моём творчестве и я ещё никогда не был так свободен, как сейчас! У меня ведь никогда не было времени для себя – всю жизнь я жил для чужих людей. Вы вообще представляете себе, что значит не иметь времени задуматься о том, кто ты, чего хочешь, для чего живёшь?! Зато теперь у меня вдоволь времени для всего – целая вечность!

Он внимательно посмотрел на меня и после паузы сказал:

– Неужели вы этого не понимаете? Если вы не можете понять и объяснить суду такие простые вещи, то как собираетесь защищать меня?

Как особо опасного преступника его держали в одиночной камере. Условия содержания – отнюдь не санаторного типа. Тюрьма была старой и очень прочной. Построили её турки триста лет тому назад. У меня сложилось такое впечатление, что строители продумали каждую мелочь для того, чтобы сделать жизнь заключённых совершенно невыносимой. Летом здесь было душно, а зимой холод пробирал до костей. Камеры тесные, потолки низкие. Такое ощущение, что потолок придавливает тебя к полу. Мрачное учреждение. Может быть, поэтому здесь и после турок продолжали содержать под стражей наиболее опасных преступников?

Но мой подзащитный, похоже, не обращал внимания на окружавшую его обстановку, а может, просто свыкся с ней и с утра до ночи что-то без конца писал, а в перерывах бегал из угла в угол, вернее, делал несколько широких шагов то в одну, то в другую сторону, как зверь в клетке, иногда напевая любимые песни.

– Я могу понять мотивы убийства, но принять, а значит и оправдать – увольте, – ответил я после длинной паузы. – Свою задачу я вижу в том, чтобы смягчить наказание, но, поверьте, это будет не просто.

Убийство, совершённое им, относилось к разряду предумышленных, да ещё при отягчающих обстоятельствах.

– Вам не нужно искать оправдание. Единственное, что вам требуется, – это понять. Понять, что у меня не было другого выхода, – возразил мой подзащитный.

Всю жизнь проработав в прокуратуре, я так и не научился безошибочно определять убийцу по каким-то явным признакам. Более того, за время моей богатой практики в качестве следователя и затем адвоката, мне довелось повстречать немало пай-мальчиков и пай-девочек, преданных сыновей и дочерей, отличников и просто добрых, отзывчивых людей, которые вдруг оказывались жестокими убийцами. Ничто ни в их лицах, ни в поведении, ни в образе жизни не указывало на какую-либо предрасположенность или намерение совершить это самое страшное из всех преступлений, совершаемых людьми. Вот как определить убийцу, скажем, по лицу или по манере поведения? Может быть, вы знаете? А может, на убийство способен каждый из нас?

Однажды, ещё в начальной школе, я с удивлением обнаружил, что отличники ничем не отличаются от остальных учеников и если нас всех построить в один ряд, то едва ли кто-то посторонний догадается, кто из нас отличник, а кто – самый обыкновенный ученик. Позже, уже во взрослой жизни, я обнаружил то же самое среди людей богатых и влиятельных. Не всегда, но довольно часто они, эти представители элиты, не отличались ни особым умом, ни какими-либо выдающимися дарованиями. Может быть, поэтому наша повседневная жизнь такая серая? Ведь это они определяют её стиль и содержание. Не могу сказать, что большинство преступников, с которыми меня столкнула жизнь, были какими-то особенными. Разве что одни из них отличались особой дерзостью, другие – изворотливостью, но больше всего среди них было просто малограмотных дураков. Самые умные и изворотливые никогда за решётку не попадали – для этого у них всегда находились дураки. Пожалуй, единственным, что было общим для этой категории людей, – им было тесно в установленных обществом границах. Правда, есть и другая категория людей: тех, кто весьма ловко используют существующие законы и лазейки в них для собственной выгоды. Но мой предполагаемый подзащитный никогда не принадлежал ни к одной из этих категорий: не пытался использовать, изменить к своей выгоде или разрушить те жизненные обстоятельства, в которых оказался.

Он всегда старался занимать как можно меньше места в жизни.

У матери моего подзащитного жизнь не сложилась. Оставшись в восемнадцать лет одна с ребенком, спустя какое-то время она оставила трехлетнего сына с родителями и попыталась снова создать семью. Все ее попытки заканчивались плачевно прежде всего для нее самой. Мать начала пить и окончательно поссорилась с родителями.