Николай Попов - Постижение

Первой «жертвой» был Володя Железцов. Просверлив в детали отверстие на ходу проверял штангелем правильность сделанного… хорошо споткнулся-до позы летящей ласточки, но не приземлился, а удержал равновесие. Посмотрел, что там попало под ноги… пнул задвижку: «Микадо хреново».

Витя вставил пару слов через призму стакана: «Железяка-пузяка, сдвинь задвижку, сто грамм налью»

Володя ответил: «Кому надо тот уберёт, а «гомыру» не пью».

В мастерскую входит Ваня Масолов и неся в одной руке шестигранники, а другой толстую, круглую болванку, цепляется ею за задвижку и та бьет несущему по ноге. Ваня орёт благим матом: «Япона мать!» и идёт дальше.

Витя: «Ванюша, больно же! Сдвинул бы задвижку»

Ваня: «Руки заняты, а хер не хобот».

Федя Караваев, посвистывая, замечает препятствие на пути, обходя его, произносит: «Сукинаву положили! Гады! Жопу надрать».

Витя вставляет: «Так убери! Гадом не будешь».

Федя в ответ: «Озеров хренов! Без комментариев подними жопу и убери! Делать всё равно не хрен тебе».

Ваня отрезал от болванки нужный размер для обточки и остаток возвращал на склад. Проходя мимо задвижки, снова зацепил её болванкой, которая упала ему на другую ногу. Заревел пуще прежнего: «Блядь японская!». Отбрасывает задвижку с прохода: «Жопоголовые…».

Витя сказал: «Ванюша, опять больно? Совесть то у тебя на кончике «хобота».

В мастерской стояла ржачка до слёз.

Прибежал механик-кабинет через стенку и окна открыты,-весна!

– Чё гогочим, паразиты? Работать надо!

Витя: «Алексееич, суку ускоглазую тебе привёз татарин волосатый».

– Иван, это к тебе вопрос. Задвижка стальная или чугунная?… можно ли снять испорченную эмаль? – обратился механик к токарю.

Иван ответил без запинки: «Стальная. Легче выбросить чем снять эмаль».

– Понял – сказал Арнольд Алексеевич, – значит в металлолом, – и вышел из мастерской.

– Механик, с высшим образованием, обращается к токарю-ПТУшнику! Однозначно-жопоголовый! – возмущался Иван.

Любопытство, присущее человеку и животному, – есть проявление инстинкта. Потребность к познанию – сознательное явление, что означает: развитие ума происходит не под влиянием страстей, а стимулируется чувствами… и тогда в познании мой дух и моё тело неразделимы.

С прекращением познания останавливается духовное развитие, оставаясь в творениях… Пока я одухотворён – я живу, ибо сутью духовности является разум.

Открывать старые истины или постигать новые – одинаковый трепет познания.

Знакомое, повседневное не вызывает глубокого осмысления, не удивляет и не возбуждает чувств… Но стоит заглянуть в глубину… и повседневное оборачивается в незнакомое, вызывая интерес и разжигая чувства.

Знать – не означает обладать. Знать можно прошлое, но им уже не владеешь… Что можно знать о текущем или о будущем опыте?.. Ничего… Это область метафизики, отрицать или отвергать которую бессмысленно, но и владеть метафизикой абсурдно, ибо это далеко отвлечённое умопостижение.

И знания, и вера друг другом незаменимы – они единое целое, а объём знаний не уменьшает силу веры —увеличивает простор для познания, тем самым усиливая веру в бесконечность познания.

Абсолютных знаний нет – вариантов относительных знаний множество… и во мне свой уровень знаний, моя ниша значимости пригодности к жизни.

Только мой опыт творит мой характер, мою душу и воспитывает чувства. Разум фиксирует или выбирает опыт, поэтому чувства удовлетворения от познания не присутствует во мне постоянно – не всегда мой опыт меня удовлетворяет.

Когда понимаешь, что простота видимого от нераскрытия сложного – посещают сомнительные чувства… когда вытаскиваешь простую, но ёмкую мысль из сложных размышлений – восторг!

Когда в искренности видишь простоту убеждений, исходящих из очевидного, то понимаешь – здесь доброжелательность… поэтому к знаниям надо относиться попроще, без нажима – знать то, что нужно, а не всё… потребность в нужных знаниях возникает в процессе познания… а человек – явление сложное и познавать его надо с себя.

Он заметил меня издалека, но, только поравнявшись, движением всего тела показал, что только сию секунду увидел, что рад встрече.

– Приветствую, Николай Дмитриевич… не иначе, сынишка где-то бегает? Частенько тебя с ним вижу… Редкий ты папаша! – долго тряс мою руку, продолжая, как я понял, выговариваться. – Как живёшь? Как самочувствие? Как работается в институте? Как проткнулся в научное заведение? Ах, да! Женя Сальников благотворил… Помню… Как пристроился… то бишь устроился?