Иванн Черняев - Круги по воде. Записки провинциала

А возле центрального входа уже заметно оживление, мы заходим в фойе, и дежурный объясняет, куда нам нужно идти. Поднимаемся на второй этаж в библиотеку, где в читальном зале нам показывают ряды столов, за которыми должны размещаться участники. В зале уже сидят молодые люди, есть и парни, но в большинстве своём – девушки. Мы занимаем места за столом, позади двух рослых девиц из Мариуполя, минут через 5 в зал заходит ещё стайка девушек, среди них и Валерия Матюша. Оказывается, она, приехав раньше нас, зашла сразу на регистрацию, и её отправили в общежитие на поселение, где она уже познакомилась с группой енакиевских девчат. Все рассаживаются по местам, и в зал заходят мэтры: Станислав Жуковский, Светлана Заготова, Виталий Забирко, Виктор Руденко, Виктор Логачёв, Елена Лаврентьева и Александр Яровой. «Мэтры» рассаживаются в президиуме, и Съезд объявляется открытым. И вот Станислав Витальевич приветствует участников семинара, он просит прослушать список приглашённых и откликнуться тех, кто присутствует. Он читает список, и я с ужасом понимаю, что почти все эти имена мне незнакомы. Из более чем 50 имён я, помимо нас троих услышал только два знакомых имени: Алина Остафийчук (Краматорск) и Иван Волосюк (Дзержинск), к слову, из всего списка в зале присутствует всего человек 30—35 (ни Волосюка, ни Остафийчук, кстати, в зале нет, а жаль). Потом Жуковский заявляет, что по итогам Слёта будет выбран кандидат на Всеукраинский семинар. И заканчивает Станислав Витальевич своё выступление словами, мол, неплохо бы, по итогам сегодняшних встреч выпустить стихи участников Совещания отдельным сборником, на что Логачёв парирует, что денег на такой проект вряд ли удастся найти, мол, в лучшем случае можно разместить материалы и итоги Совещания в одном из номеров журнала «Донбасс». Затем Жуковский озвучивает кто из участников в какой секции участвует. Мы с Катей Ромащук, попадаем на семинар Елены Лаврентьевой, Матюша – к Виктору Логачёву. Затем Станислав Жуковский поясняет бытовые и финансовые условия, где жить, где питаться, как получить проездные деньги. И после вводного инструктажа все расходятся по семинарам.

Я Елену Фоминичну Лаврентьеву помню ещё с 2004 года, а буквально полтора месяца назад, в апреле, меня лично ей представили Виктор Самойленко и Любовь Новикова, которые с ней «дружат», в библиотеке им. Крупской, когда там проходила встреча с киевлянином Юрием Капланом и презентация глобальной поэтической антологии «Украина. Русская поэзия. ХХ век».

И вот мы, «лаврентьевцы», проходим в просторный кабинет химии, Елена Фоминична зачитывает список участников: нас 7 человек, среди нас в основном все с рабочей периферии и один дончанин – Валерий Могилевцев. А представители «глубинки»: Анна Лукашева, я, Катя, Инга Самойлова и Александр Якущенко, к тому же, в нашей группе присутствует 9-летняя Анечка (Гануся) из Славянска со своей мамой. Судя по всему, мы единственная группа, которая была намечена ещё в Донецке, и собравшаяся полным составом, в других группах по 4—5 человек. И вот Елена Лаврентьева предлагает приступать к ознакомлению с авторами и к обсуждениям. Она интересуется:

– Добровольцы есть?

– Есть, – выкрикивает белокурая девушка Анна Лукашева из Енакиева и бесстрашно выходит в центр аудитории и начинает читать стихи для детей. Сама Аня – девочка крупная, с недлинными вьющимися волосами. У неё низковатый бархатный голос и, тем не менее, стихи для маленьких в её исполнении так идеально звучат. Её произведения приводят меня в бурный восторг. Учитывая, что моей дочери всего 8 лет, я как родитель ещё являюсь активным потребителем поэзии для детей, поэтому то, что слышу я – мне очень нравится. Особенно это:

У нас пропадают из вазы конфеты.

Я первый высказываю свой восторг, подключаются и другие участники. Анна не сдаётся и просит прочитать прозаическую миниатюру, которая оказывается не такой уж и миниатюрной. Это крик души девочки, которая из-за инфантильных мальчиков не может себя почувствовать девочкой в полной мере (вот как закрутила!). Потом она садится, и выхожу я. Читаю три стихотворения, из них одно шахтёрское, и вот как раз своё недовольство девочки Анна и её землячка Инга Самойлова почему-то обращают именно к моему шахтёрскому произведению. Честно признаться, я не понимаю, почему цепляться нужно к тому, в чём не разбираешься, пытаюсь им это объяснить. Анна Лукашева успокаивается, а Инга продолжает выражать своё недовольство, и у меня возникает назойливое ощущение, что она определённо относится ко мне с непонятной предвзятостью *. Я занимаю своё место за партой возле Кати, а тут берёт слово Елена Фоминична и говорит: