Александр Мищенко: Как служить Слову? Манифесты. Опыт реминисцентной прозы

«Дядя Саша, хотелось перевернуть страницу и дальше жить в твоём тексте. Не в натяжку, как обычно, легко читалось. Мне понравилось».

Понравилось и мне, привередливому оценщику новой прозы Александра Мищенко. Глубоко, мудро. Принципиально определился Автор в двухэтажной структуре человеческой личности, выделив в ней два начала. Одно – хомо сапиенс как начало животное и хомо криенс homo criens – начало искательное, творческое.

В романе затронуты болевые проблемы России. Главное: то, что она остается страной невостребованного интеллекта…

Сквозная сюжетная линия байкальского повествования – о героях нашего времени. Их целая когорта, начиная с известного руководителя фирмы «ТОИР» В. П. Федотова. Герой России В. И. Шарпатов, совершивший с экипажем «Побег из Кандагара», на встрече с шестиклассниками школы №21 Тюмени сказал о Федотове: это чудесный человек и предприниматель, который трудится, руководя заводом по производству мобильных зданий, не для того, чтобы набить мошну, он страдает за всеобщее людское счастье.

Где герои, там не без драм. Так было в плену у Шарпатова. Знаково в романе противоборство в Байкальском заповеднике лесоведа Гурия Монтигомова и охотоведа Александра Субботина. Яркий случай наблюдал однажды Александр Субботин. Ястреб спикировал и вонзил когти в птицу-юнчика. На Байкале Автор вел писательское расследование убийства на утиной охоте Субботина. И если у Вампилова – предохота, у Мищенко то, что мог вытворить духовно дичающий Зилов. У него параллель – друг-охотовед с Хамар-Дабана Саша Субботин (Соколиный глаз), директор заповедника, погибший 27 лет назад, и его антипод Монтигомов (Ястребиный коготь).

Достойное состояние общества зависит от каждого. А это в немалой степени зависит от того, как говорим и мыслим: все ж мы родиной из Слова. Поэтому и о нем тревожится писатель (манифест «Как служить Слову?»), о том, что литература и искусство у нас многое утрачивают. Исчез из его сферы труд…

Роман представлен вниманию читательской аудитории. Его нужно, но сложно читать. Я скажу одно: «В добрый час, наберись мужества, читатель!» Пройди его фиорды, не пожалеешь…

Жизнь мемориальна, как мемориальны планета наша, галактика, сонмы звезд, и воскрешай минувшее все, как телеэкранную версию, проживай вновь и вновь: по случаю ж пребываешь ты в подлунном мире, где все свято до секунды в прошлом, настоящем и будущем. Жить на белом свете и не быть благодарным Провидению за то, что ты осчастливлен пребыванием на Земле, в доме под звездами, не быть благодарным всем тем, кто помог тебе на твоем жизненном пути, поддержал сердечно и от души, когда ты нуждался в этом, – форменное, я считаю, свинство. Неблагодарный человек, как и сытый лентяй на откорме, возлежащий, по Питеру Брейгелю, в обилии жратвы и бегающих вокруг розовеньких, жизнерадостных недоеденных поросят – чудовище, анахронизм древнекаменного века, когда жизнь превращается в некое подобие конвейера на скотобойнях Чикаго. Поступает туда индивид человеком. А на выходе это уже некая колбаса духа. Вообще-то давно бы надо понять, что хрюкающие свиноподобные существа – те рудиментарные предки человека, на которых ну, никак нет смысла равняться нам, пытаясь повернуть эволюцию вспять (в среде крутяка молодого воскликнули б, на хрен, мол, нам антиквариат такой!). У насекомых из гусеницы получается бабочка, а у людей наоборот: из бабочки гусеница. А. П. Чехов. Записная книжка. Как нет резона уподобляться глотающим камни стадным камаразаврам из травоядных. Эдак мы и в мышевидные сиганем. Описал же в Средние века весьма знаменитый и удачливый ученый ван Гельмонт эксперимент, в котором он за три недели, якобы, создал мышей. Для этого нужны были грязная рубашка, темный шкаф и горсть пшеницы. Активным началом мыши Ван Гельмонт считал человеческий пот. Гипертрофия? Самая ординарная. Но – сказка ложь, да в ней намек. И уж в ХХ1-ом-то веке осознать нам все это нужно на всю прочувствованную глубину. И творить каждый новый день на полный штык деяний, свершая непрерывную деконструкцию бытию своему, так жить, чтобы, умирая, мог сказать: жизнь отдана борьбе за самое светлое – за каждодневное обновление, за творение, созидание в себе Человека, за мир с самим собой и сущим всем во Вселенной. Чтоб текла Гераклитова река жизни каждого человека руслом счастья и радости. Воспомним библейское: никогда твоя ненависть не будет лучше мира в душе твоей.