Петр Мультатули - Свидетельствуя о Христе до смерти… Екатеринбургское злодеяние 1918 г. - новое расследование

Император Николай II, обращаясь к Временному правительству, говорил, что хочет остаться в России, а если его принудят уехать за границу, он будет воспринимать это как изгнание. К слову сказать, и в ответе Временного правительства от 6 марта 1917 года, сделанном князем Г.Е. Львовым, не было упоминания о выезде Царя за границу: «Его Императорскому Величеству. <���…> Временное правительство разрешает все три вопроса утвердительно; примет все меры, имеющиеся в его распоряжении: обеспечить беспрепятственный приезд в Царское Село, пребывание в Царском Селе и проезд до Романова на Мурмане. Министр-председатель князь Львов» 28.

Безусловно, немедленная отправка Царя либо за границу, либо в безопасный регион России, например в Крым, отвечала не только интересам безопасности Царской Семьи, но и интересам Временного правительства. Но Временное правительство не выполнило полностью ни одного условия Царя. Более того, Временное правительство изначально стремилось к пленению Николая II.

Государь еще находился в Ставке, а в отношении него начинают предприниматься действия, ограничивающие его свободу. Причем эти действия были задуманы заранее и делались преднамеренно. 7-го марта 1917 года в Москве новый министр юстиции Керенский на заседании Совета выступил с речью. Позднее, в своих воспоминаниях, в русском и во французском изданиях, Керенский по-разному описывал это заседание. С.П. Мельгунов дает хороший анализ этих разночтений: «Отвечая на яростные крики – "смерть Царю, казните Царя", Керенский сказал: "Этого никогда не будет, пока мы у власти". "Временное правительство взяло на себя ответственность за личную безопасность Царя и его семьи.

Это обязательство мы выполним до конца. Царь с семьей будет отправлен за границу, в Англию, я сам довезу его до Мурманска ". – Так написано в русском тексте воспоминаний Керенского. В иностранном издании автор подчеркивает, что он вынужден был сделать намек и разоблачить правительственный секрет в силу настойчивых требований Московского Совета. – "Вся атмосфера изменилась, словно под ударом хлыста", когда был поднят вопрос о судьбе Царя. Ответ Керенского вызвал, по его словам, в советских кругах величайшее негодование против Временного правительства.

Московские газеты того времени несколько по-иному освещают характер собрания – не только буржуазные "Русские ведомости", но и социалистическо-меньшевистский "Вперед". – "На эстраде стоит петербургский гость с широкой красной лентой, весь бледный, красный букет в его руках дрожит. <���…> Затем на вопросы, заданные из среды собрания: "Где Романовы?", Керенский отвечает: "Николай II покинут всеми, и просил покровительства у Временного правительства… Я, как генерал-прокурор, держу судьбу его и всей династии в своих руках. Но наша удивительная революция была начата бескровно, и я не хочу быть Маратом русской революции… В особом поезде я отвезу Николая II в определенную гавань и отправлю его в Англию… Дайте мне на это власть и полномочия". Новые овации, и Керенский покидает собрание» 29.

Эсер Гедеоновский, присутствовавший на собрании, позднее вспоминал, что последние слова Керенского «вызвали целую овацию» 30. Таким образом, Совет, реакцией которого впоследствии Керенский и другие члены Временного правительства будут объяснять ссылку Царской Семьи в Тобольск, тогда, в марте 1917 года, своей овацией дал Керенскому «права и полномочия» на увоз Государя в Англию, а не на его арест. Воспользовался ли этим Керенский? Совершенно нет. Его действия были прямо противоположны его высказываниям. В тот же день, в Москве, на совете присяжных поверенных, Керенский на вопрос: «На свободе ли Романовы?», ответил: «Романовы в надежном месте под надежной охраной. Все надлежащие меры приняты» 31.

Это была ложь, так как ни Государь, ни Государыня, ни вообще кто-либо из Царской Семьи к этому времени арестован не был. При этом, как справедливо замечает С.П. Мельгунов, «никаких кровавых лозунгов в смысле расправы с династией никто (разве только отдельные, больше безымянные демагоги) в первые дни в массу не бросал» 32.

Тем не менее на следующий день, 8 (21) марта 1917 года, Государь, опять-таки обманным путем, был арестован. В Могилев прибыли члены Государственной Думы Бубликов, Вершинин, Грибунин и Калинин. В Ставке «ждали их, думая, что они командированы Временным правительством "сопровождать" Императора в Царское. Но когда Государь сел в поезд, эти лица объявили ему через генерала Алексеева, что он арестован» 33. В тот же день другой генерал, Л.Г. Корнилов, в Фиолетовой гостиной Александровского Царскосельского дворца объявил Императрице Александре Феодоровне, что она арестована. Таким образом, не прошло и суток после того, как Керенский громогласно заверял, что он не желает быть «Маратом русской революции» и что он «отвезет Царя в Мурманск», а Царская Семья, между тем, была лишена свободы. Слова Керенского, что «надлежащие меры приняты», стали понятны. Повторим при этом, что это лишение свободы было незаконным со всех точек зрения и внешне абсолютно бессмысленным: ведь по собственным заверениям Керенского, «никакой опасности для нового строя члены династии не представляют» . Если же они такую опасность все же представляли, то тем более, зачем было их задерживать в России, когда у Керенского был готов «специальный поезд», а путь на Мурманск открыт? Когда Карабчевский прямо спросил Керенского: «Отчего Временное правительство не препроводит немедленно его с семьей за границу, чтобы раз навсегда оградить его от унизительных мытарств?», то тот не сразу ему ответил: «Промолчав, он как-то нехотя процедил: "Это очень сложно, сложнее, нежели вы думаете "» 34. Эти слова означают очень многое.