Прочитав рукопись небольшого сборника стихов Василия Макеева, я открыл для себя нового поэта. Поэта, за которым буду следить.
Стихов, насквозь пронизанных летними зарницами, пахнущих яблоками и сеном, мы читали немало. Нас этим уже не удивишь. В стихах Василия Макеева, тоже густонасыщенных всеми запахами родной земли, меня порадовало другое – их беспокойная любовь к человеку на земле, вернее – у земли, у той борозды, где прорастает либо умирает всякое семя. Словом, к человеку земледельческого труда.
Все радости и горести этого человека, своего современника, Василий Макеев чувствует, что называется, кожей. В его стихах живет не вообще хлебороб, а хлебороб наших дней. Живет в деревне, обезлюдевшей после великой войны.
Зачем я расстался с натопленной хатой?
Затем, чтобы грустно судили дворы,
Как целую ночь с отпускными солдатами
Невеста стоит у заветной ветлы……
Чтобы стихи не «засолодели», Василий Макеев всегда подмешивает в них немножко горечи, но эта горечь освежает душу и очищает сердце: Не в уповании на древность Я глухо чувствую, скорбя,
Что беззащитная деревня
Стыдится самое себя……
Но главное в его стихах – пронзительная любовь к людям деревни:
Старые люди, малые дети,
Как вы в глуши пережили метели,
Долгою ночью в ламповом свете
Bсe обсудили, всех пожалели?
Некоторые стихи Василия Макеева могут показаться архаичными из-за его пристрастия к обрядовым словам старой деревни. Но эта архаичность чисто внешняя. Ведь мистический смысл обрядов давно выветрился, осталась от них только поэзия, освещавшая быт земледельца.
Я вовсе не хочу сказать, что книга Василия Макеева не требует никакой работы, что ее можно сразу сдавать в набор. Читавшие рукопись до меня оставили на ней немало пометок, и я почти со всеми согласен. Не согласен только со знаком вопроса против строчки: «Как без иверня луны». Слово «иверня» подчеркнуто как непонятное. А означает оно осколок.
У поэта М. Волошина этим словом названа книжка избранных стихов – «Иверни».
Все недочеты в книжке Василия Макеева легко устранимы, и я горячо рекомендую ее к изданию.
Николай РЫЛЕНКОВ
19 октября 1967 Москва
Дорогой Василий Макеев!
Примите добрые пожелания от почитателей Ваших – колхозников, нефтяников, газостроителей Тюменщины.
Со страницами Вашего творчества нас познакомила «Сельская молодежь». Приглашаем Вас посетить наш край.
Полагаем, что это представляет для Вас определенный творческий интерес. Тюменщина – это кусок истории России. Тюменщина – это край, где оставили о себе добрую память декабристы; это города, связанные с памятью о декабристах: Ялуторовск, Тобольск. Наконец это нефтяной гигант, о котором известно теперь далеко за пределами нашего края.
Мы сделаем все, чтобы Ваша поездка была рентабельной. Можем твердо гарантировать: за неделю выступлений в коллективах с чтением своих произведений Вы могли бы получить гонорар в сумме не менее 400 рублей.
Напишите нам о возможном времени Вашего приезда, о своих предложениях. Командировку оплатим.
Надеемся, что товарищи из «Сельской молодежи» перешлют Вам наше письмо.
Ждем ответа.
Доброго здоровья и творческих успехов!
Николай ДАНИЛИН, директор Тюменского бюро пропаганды художественной литературы
Март 1968 Тюмень
«Любовь и боль моей земли»
Заметки о волжской поэзии
…Великая Волга. Главная артерия России. Мать земли русской. Не случайно дала она миру столько удивительных поэтов, среди которых одно из первых мест принадлежит Н. А. Некрасову. Это его знаменитые стихи и поэмы заставили в свое время вздрогнуть Русь, пристальней присмотреться к ее настоящему, с надеждой взглянуть на ее будущее.
Выдь на Волгу! Чей стон раздается
Над великою русской рекой?
Этот стон у нас песней зовется —
То бурл àки идут бечевой,—
с грустью воскликнул он когда-то, наблюдая жизнь подъярменного народа.
Пятьдесят лет советской власти в корне изменили общественный уклад нашей жизни, психологию трудового человека. Изменился и лик самой Волги. Нет на ее берегах убогих крестьянских жилищ, не увидишь, как «бурлаки идут бечевой», не услышишь стона, что «песней зовется»… Правда, задорные крановщики и веселые грузчики в волжских портах и поныне распевают шаляпинскую «Эй, ухнем!», но поют ее бодро, радостно. Другие времена – другие песни…
Читать дальше