Лилия Беляева - В дерьме брода нет

Через радио, газеты, телевидение мы старались помочь людям, подчас выхватывая их из бесстыжих лап местных прохиндеев-властителей в тот момент, когда «социально активную личность» готовы были запихать в психушку или тюрьму. Мы работали абсолютно бесплатно, во имя высшей Справедливости! И вообразить только! — верили, что вместо лицемеров, хапужников, вралей, прокравшихся на высокие места, народ выберет наконец-то из своих рядов самых честных, порядочных, толковых. Ведь и в самом страшном сне нам не могло привидеться, что именно лицемеры, перевертыши, давно освоившие все ходы-выходы на верхах, объявят себя первыми радетелями нравственности, чистопробными «борцами за демпреобразования».

Но и мы хороши! В своей газете «Судьба человека» придавали значение забавному вроде факту: надо же, «старый большевик» А.Н. Яковлев из ЦК в одном из своих интервью считает, что раз нельзя узнать, у кого на сберкнижке деньги нажиты честным трудом, а у кого нечестным, — давайте считать, что все они честные…

Мы ещё льстили себя верой, что «наше дело правое и победа будет за нами» даже тогда, когда при каком-то заторе со своей газетой «Судьба человека» пошла в типографию, где сидел то ли подполковник, то ли полковник. И состоялся с ним такой разговор:

— Сто экземпляров газеты? С вас шесть тысяч.

— Мы согласны подписать с вами договор.

— Зачем? Просто кладите деньги на стол.

Денег у нас не было. Но макет газеты был. И святая вера в силу печатного слова жгла нас.

— Придется дать, — шепнул один из нас. — В дерьме брода нет.

Что же получалось? Значит, мы, активисты клуба, жутко «социально активные», твердили с трибун и газетных полос, что, мол, «самый страшный враг подлинной гласности — её имитация» и «если человек живет по принципу „моя хата с краю“, а свою конечную цель видит в приобретении новых и новых материальных благ и выгод, ради чего лжет, лицемерит, — нам с ним не по пути!» А в это время ушлые чиновники в спайке с шустрыми «кооператорами» уже знали, как окончательно обдурить народ и поделить госимущество.

И пошло-поехало. Те, о ком дети в определенных случаях говорят «уж ты бы сидел и молчал бы», — слезли с обжитых, номенклатурных стульчаков и пересели в золоченые красла демократов. Ну ведь годы и годы служил тот же Е. Гайдар «делу партии», получая за то блага и привилегии! Да ведь «великий» С. Бурбулис, ныне, как говорят, играющий в теннис исключительно с миллиардером Брынцаловым, марксизм-ленинизм преподавал в Свердловске! А В. Степашин — историю КПСС! Да таких тьмы и тьмы! Ну умные-преумные! «Прозрели» и признали вдруг, что «марксизм-ленинизм», от которого кормились, устарел и вообще бяка. И не возопили, эдакие правдолюбцы, когда замельтешило словечко «коммуняка» как самое что ни на есть срамное, скопом предающее миллионы простых-рядовых коммунистов анафеме, в том числе и тех, кто перед штыковой писал: «Прошу меня принять в члены…», кого власти бросали то на «подъем села», то «на подъем целины».

И ведь вроде бы совсем недавно партиерархи травили известного философа-публициста Георгия Ивановича Куницына. За что? За то, что он с конца шестидесятых действительно прозрел раз и навсегда и, не оценив «оказанного доверия» и положенных ему по чину немалых благ и привилегий, пробовал взывать с подвернувшихся трибун: «Вглядитесь в нынешних партноменклатурщиков! Никакие они в подавляющем большинстве не коммунисты-ленинцы, а лицемеры и карьеристы! Люди! Будьте бдительны! Они доведут страну до края!»

И мы с ним, встречаясь, говорили о том же — близится катастрофа, не может долго существовать общество, где «верхи» хапают привилегии, пестуют показуху, посредственность, готовую услужить начальству, и терроризируют честных, неподкупных. Ему я рассказала про свою командировку в Коми ССР, где столкнулась с фактами, казавшимися тогда просто вопиющими: в общагах по двадцать пять лет ютится в страшной тесноте воспеваемый с трибун рабочий класс вместе с отцами-дедами — ветеранами Великой Отечественной, а в это время местное чиновничество внаглую переселяет своих родичей из одного хорошего дома в ещё лучший. И как же мы с Георгием Ивановичем радовались, что моя статья в «Правде» пресекла сие злодейство! Оказалось — радовалась преждевременно. Недавно по ТВ показали тот же Сыктывкар, бараки, набитые семьями рабочих под завязку, и новые дома, где расселились новые, размноженные чиновники…

Однажды, в начале восьмидесятых, звонит мне Георгий Иванович и говорит встревоженно:

Читать дальше