Александр Шестун - Непокорный арестант - от «Кащенко» до «Бутырки». Часть 2

Но самой интересной казалась мне история Кавказа. Я прочёл множество научно-популярной и художественной литературы, хоть сколько-нибудь её касающейся. Наглядный результат моих познаний удивлял многих. Я мог почти без усилий по некоторым характерным признакам внешности и поведения определить национальность любого кавказца.

Я благодарен родителям – они сумели очень многому нас с Игорем научить. Правда, в детстве я далеко не все их идеи воспринимал с энтузиазмом. Музыкальную школу, например, считал, скорее, повинностью, чем удовольствием. Последний музыкальный экзамен стал днём моего освобождения. Я с облегчением забросил баян подальше и много лет не брал инструмент в руки. Потом, гораздо позже, это образование всё же пригодилось – в ПТУ и в институте я довольно активно участвовал в самодеятельности, играл на гитаре. Был у нас в вузе ансамбль гитаристов «Гаудеамус», мы нередко занимали на конкурсах первые места, ездили даже с концертами в другие города.

Единственное, чем отец сумел-таки меня увлечь, – это фотография. Первые снимки я делал его стареньким «ФЭДом». Потом у меня появился «Зенит». Я накупил реактивов и множество книг по фотосъёмке, делал работы для фотовыставок. Красная лампа, запах проявителя, проступающие на бумаге черты будущего портрета – я был увлечён всем этим всерьёз…

* * *

В нашем с Игорем детстве между отдельными районами Серпухова шла неприкрытая война. И, как на любой войне, возникали коалиции. Было время, например, когда ребята с улицы Чернышевского заключили дружественный союз с теми, кто жил на Советской. При этом они задирали всех остальных.

Я учился в шестой школе и по территории относился вроде бы к Заборской группировке. Игорь со своей первой школой стопроцентно оказывался в группе «советских». Вместе с тем наш дом располагался таким образом, что мы могли считаться и теми и другими. Я довольно равнодушно относился ко всему этому ажиотажу, мне было абсолютно наплевать и на Коня – короля Заборской группировки, и на Пентагона – короля «советских». Однако равнодушие равнодушием, а по шее схлопотать можно было вполне реально, если ты ненароком попадал в чужой район в одиночку. Бывало, собирались толпы подростков, человек по 20—30, и патрулировали свою территорию. И плохо приходилось тогда «чужакам», если они попадались им на пути. Правда, до откровенного смертоубийства дело доходило редко. Чаще всё заканчивалось отборной руганью или беготнёй друг за другом по кварталам.

Обычное занятие подростков того времени – отнимать деньги. Разумеется, у тех, кто младше и слабее. Особенно из других районов. Жертвы почти не сопротивлялись: чего зря на затрещины нарываться? Я же денег никому и никогда не отдавал, независимо от количества нападавших и их «вооружения». Либо убегал, если силы были неравны, либо сопротивлялся. Были моменты, когда меня буквально брали за ноги и вытряхивали всё, что звенело в карманах. Тогда я хватал первую попавшуюся в руки тяжёлую вещь и шёл в атаку. Для меня было принципиально важно не подчиниться вымогателям, и со мной предпочитали не связываться – себе дороже. Стремление защитить себя во что бы то ни стало я сохранил на всю жизнь.

Родственников и знакомых всегда удивляла разница между мной и Игорем. Казалось бы, родные братья, но и внешностью, и характером мы абсолютно не похожи. Я – смуглый и черноволосый, Игорь – белокожий блондин. Меня с детства очень трудно было провести, Игорь же, наоборот, всегда был открыт и наивен. Я порой не понимал, как он выживает в этом жестоком мире. Помню один весьма показательный случай из детства.

Мне восемь лет. Игорю, соответственно, на два года больше. Приближался Новый год. Совсем незаметно подступило 30 декабря. Под конец дня мы вдруг с ужасом обнаружили, что совсем забыли про ёлку. Что делать? А в то время купить хорошую ёлку, да ещё под самый Новый год – почти немыслимое предприятие. Но всё же пошли искать. «Поисковая группа» – я, мама и Игорь. У нас с братом к тому времени лежало в кармане по два металлических рубля, подаренных родственниками. И нашли-таки первосортную ёлку у магазина «Колосок». Мужик при этом озирался, переминался – в общем, торопился сбыть товар. Мама начала торг:

– Сколько ёлка стоит?

– Четыре рубля.

– А у меня только два…

Я понимал, это часть игры. Таковы правила торга. Просто нужно сбить цену. Поэтому был глух и нем. Но за Игоря поручиться не мог. Только об этом подумал, как брат радостно выпалил: