Александр Невзоров - Искусство оскорблять

Множественность версий о цвете, форме, количестве и дислокации «сверхъестественного начала» легко объясняется разным уровнем развитости религиозного знания.

Подлинное состояние дел в этом деликатном вопросе остается до сих пор неведомым.

Нам трудно судить, кто именно понимает его лучше. Эскимосы и Платон , или тасманийские колдуны и Бердяев.

Впрочем, это не так важно.

Важно то, что людей в перьях, тогах, цилиндрах, кухлянках, митрах, зипунах и белых халатах — объединяет твердая уверенность в наличии души.

Мы можем наблюдать парадоксальное сходство взглядов.

Оно роднит папуаса, чьи ноздри украшены продетой сквозь них костью казуара и русского философа в лакированных штиблетах с двадцатью пуговками.

Несомненно, это впечатляет.

Но основные аргументы религиозного знания находятся в еще более эффектной плоскости, там, где паранормальное, презрев все законы физики, окончательно прорывается сквозь «тленные оболочки».

В истории есть множество фигур, блеснувших демонстрацией своих паранормальных способностей, но наилучшим примером будет персона основателя христианского культа.

Почему?

Дело даже не в том, что на использовании этого бренда были сделаны самые значительные состояния и создана самая масштабная тоталитарная идеология, заставившая миллионы homo на протяжении двадцати веков «засыпать и просыпаться с именем Иисуса Христа».

Для выбора именно этого имени есть более веская причина.

А именно — удобство.

Во всей фиксированной истории невозможно найти образ, который был бы столь же вторичным и собирательным.

Дело в том, что евангельский миф целиком и полностью слеплен из черт, свойств, событий, трагедий, обрывков «биографий» множества богов античного мира (самого плодовитого по части богопроизводства).

Исключительная ценность Евангелий — в их абсолютной компилятивности.

В судьбе Иисуса (как в матрешке) заключены драмы и судьбы Озириса, Таммуза, Диониса, Адониса, Мардука, Аттиса, Кришны, Митры и множества других божеств и духов.

Беззастенчивость, с которой «биография» христианского бога сшивалась из обрывков полузадушенных магий и мертвых культов можно извинить, как поспешностью, с которой создавалось новое верование, так и необходимостью набрать хоть какую-нибудь биографическую фактуру для нового божества.

Присмотримся.

От ассиро-вавилонского Мардука евангельскому Иисусу досталась шутовская коронация, багряница, избиения, терновый венец, казнь, спасение своего народа от гнева злых духов ценой своей жизни, стражники при гробнице, разбегающиеся в ужасе при виде воскресшего мертвеца и даже въезд в город на ослике.

От финикийского Адониса и фракийского Диониса — вся история со сброшенными погребальными пеленами, хождение по воде, пещера-гроб, а также некоторые нюансы воскресения.

От фригийского Аттиса — водяное «крещение», превращение воды в вино, трехдневный срок пребывания в смерти перед воскресением, прощальная «тайная» вечеря с учениками и «причастие».

От греческого Асклепия — способы исцеления слепца при помощи намазывания ему век слюной.

От Гора, Диониса и Гермеса — рождение в хлеву.

От Митры, Гора и Кришны — пастухи или звездочеты — волхвы, навестившие новорожденного бога в «вертепе», рождественская «звезда», преподнесение ему «звездочетами» неких пророческих подарков, история с избиением младенцев и бегством.

(Известно, что когда Кришна родился, его дядя Канса, боящийся за свой престол, повелел убить вообще всех недавно родившихся мальчиков.)

У евангельской истории про избиение младенцев и бегство есть множество ранних двойников: это история о матери Апполона — Латоне, скрывавшей сына от Пифона; миф об Изиде, вынужденной бежать с новорожденным Гором, спасаясь от Сета; легенды о Саргоне, Персее, Ромуле и Реме, маленьком Кире, и т. д. Вероятно, именно этот мотив был одним из самых конъюнктурных в ту эпоху.

Отметим, что все без исключения упомянутые боги были непорочно зачаты, родились в пещере или в хлеву от матерей девственниц; всем им демон или злой дух предлагал богатство и власть; все умели ходить по воде, летать и исцелять; все умерли во «искупление» чего-нибудь, (а не просто так), и все, разумеется, воскресли.

Некоторые мелкие нюансы и подробности евангельского сюжета заимствованы из мрачных повествований об Озирисе и Таммузе, а также из историй богов и героев как греческого, так и других пантеонов.