Виктор Кротов - Моя война, на которой я не был. …И которую не могу забыть

Место его захоронения осталось неизвестным. Да и был ли он вообще похоронен?..

Юрий Яковлевич Кротов был на четыре года младше Якова и на четырнадцать лет младше моего отца, Гавриила Яковлевича, который был к нему особенно привязан. Юрий был призван из Чимкента, где перед войной жили его мать и сёстры. Воевал он около года – в составе 205-й истребительной авиационной Кировоградской дивизии. 10 ноября 1942 года сержант Юрий Кротов погиб. Ему было двадцать лет.

Похоронен он в селе Никольское Чигольского района Воронежской области.

Двух племянников моего деда, которым он помог получить медицинское образование, называли в семье Яша и Абраша. Ещё со студенческих времён мама очень любила этих своих старших кузенов: они были весёлые, добродушные и заводные.

Яков Эммануилович Локшин (1911—1991) родился в городе Почеп Брянской области.

В армии был призван в 1939 году.

В военных архивах он фигурирует почему-то с изменённым отчеством: «Симха-Мануилович». Причины этого мне неизвестны, но это точно он – по году и месту рождения, да и по другим приметам.

Известно, что служил военным врачом в 10-м отдельном полку связи 10-й Воздушной армии Дальневосточного фронта, а также в 139-м дальнебомбардировочном авиационном полку. Войну закончил полковником медицинской службы. Был награждён орденами Красной Звезды и Отечественной войны II степени, медалями «За победу над Японией» и «За боевые заслуги».

Оставался в армии до 1964 года. После демобилизации работал в поликлинике Министерства связи в Москве.

Абрам Эммануилович Локшин (1916—1980) родился тоже в Почепе.

В армии был с 16 июня 1941 года по 1971 год.

Части, в которых он служил: 554-й медико-санитарный батальон 3-го гвардейского механизированного корпуса, 9-я гвардейская механизированная бригада, 35-я гвардейская танковая бригада 3-го гвардейского механизированного корпуса, 216-й танковый полк 108-е отделение, 7-й гвардейская механизированная бригада 3-го гвардейского механизированного корпуса, конное депо 4 Прибалтийского военного округа. Был награждён двумя орденами Красной Звезды и орденом Отечественной войны II степени, а также, наверное, некоторыми медалями, сведения о которых бывают не всегда.

(Перечни частей я пишу не из страстной любви к армейским подразделениям, а потому что это было важно для тех кто воевал. Значит, важно и для нашей памяти о них.)

По наименованию некоторых частей видно, что они пересекались на фронте с моим отцом. Отец впервые встретился с Абрамом после своего очередного ранения. А позже… Но не будем забегать вперёд.

О судьбе ещё одного моего дяди, Бориса Лазаревича Гиндина, писать особенно больно. Он родился в 1926 году, был на шесть лет младше моей мамы. Она водила его в детский сад, часто играла с ним дома…

Когда они встретились после эвакуации, он как раз поступил в Московскую школу радиоспециалистов бронетанковых и механизированных войск, находившуюся на Большой Пироговской улице.

Закончил он эту школу в начале 1945 года. Его выпустили младшим лейтенантом.

Мама вспоминала, как Борис упросил её пойти к нему на выпускной вечер. Школа занимала тогда здание в псевдо-русском стиле с фресками на фронтоне (позже там был мединститут). Девушек было мало, за Мусей ухаживали товарищи Бориса, и он этим очень гордился. В военной форме он был очень красив.

Была возможность остаться на военной службе в Москве, но Борис не захотел: какой парень не стремился тогда на фронт!.. Тем более что в 1945 году наши войска шли победным маршем по Европе. В феврале он отправился на передовую в составе 649-го отдельного батальона связи 7-го механизированного корпуса.

От него приходили письма с восторженными описаниями праздничных встреч с освобождённым от фашистов населением, европейских комфортных квартир, где офицеры останавливались на ночлег, ужинов, которыми угощали воинов-освободителей. Он въехал на танке в Прагу 9 мая.

После этого дня писем больше не было. На все запросы приходил стандартный ответ: «Пропал без вести».

Несколько месяцев то вспыхивали, то угасали надежды на чудо… До сих пор трудно читать материнские письма сыну, написанные уже после девятого мая.

А последнее письмо Бориса от 8 мая кончается словами «Мне всё интересно…».

Лишь некоторое время спустя один из товарищей Бориса написал своей матери (от неё узнала и наша семья) про обстоятельства его гибели. Его послали на машине принимать пленных из той группировки, которая не признавала поражение Гитлера даже после капитуляции. Когда фашисты всё-таки сдались и у них забрали оружие, какой-то офицер сумел утаить у себя пистолет, из которого выстрелил Борису в живот. Шофёр испугался, развернул машину и удрал… Может быть, поэтому о судьбе Бориса ничего толком не было известно официально?..