Владимир Пимонов - Что еще добавить? События. Люди. Книги

Поразил Всеволод Арцинович. Цыганщина, романщина – думаю, это не совсем верные эпитеты. Это, прежде всего, артист. Две песни в его исполнении по-настоящему завели. А романс подхватил уже весь зал. «Сколько страсти, сколько муки, ты, любовь, несешь с собой…» Браво!

Своеобразным сюрпризом для зрителей стало выступление Владимира Полякова. Его «Воздушный замок» тронул. «Я хотел почистить атмосфэру, чтобы человекам полегче дышалось», «а недавно мне приснился ангел…». Это было круто.

Первое отделение заканчивала сама именинница. «Белая песня Коктебеля» – просто растрепала мою издерганную за неделю душу. «Белая музыка кружится, кружится…» Я постараюсь найти сейчас эту песню. Это нужно слушать. Желательно, конечно, вживую.

«Серенькую лошадку» Оля не планировала исполнять на концерте. Но ее таки уговорили. Пели все.

Так хотелось остаться на второе отделение, но нужно было спешить на электричку. Самое смешное, что я таки на нее опоздал. Пришлось ждать следующую. И мы еще полтора часа бродили с моим другом Сергеем по Комсомольской площади и напевали Олины песни.

Вечер памяти Винокурова. Пятница. Закончилась рабочая неделя. Рад бы сказать «мяу», а не получается. Но моих друзей, которые организовывали этот вечер, подводить не хочется. Еще подумалось, если Ира и Ваня не напомнят, поеду домой. Напомнили… Пришел в ЦДЛ за два часа до начала (у нас-то короткий день на работе). Пытался купить пирожок на Баррикадной – но Собянин снес все ларьки. Ладно, потерпим без пирожка. В ЦДЛ расположился у гардеробной, читал книжку Алексея Иванова «Географ глобус пропил». Увлекся.

«А вы, оказывается, Виктор Сергеевич, талант, – уважительно сообщил Чебыкин.

– Бог с тобой, – отрекся Служкин. – В этом стихе нет ничего особенного. Хороший посредственный стих. Я люблю его, потому что он простой и искренний. А хорошие стихи может писать любой человек, знающий русский язык. Нет, отцы, я не талант. Просто я – творческая личность…».

На этом месте я поднял голову и увидел Иру. Пойду, думаю, поухаживаю, помогу ей пальто в гардероб сдать. Не получилось. Ира не стала сдавать пальто. Зато попросила меня отнести в малый зал внушительную сумку. Как потом оказалось, ребята привезли уникальные штуки – настоящий проигрыватель и пластинки фирмы «Мелодия» (помните такую?), на которых Евгений Михайлович Винокуров читал стихи, и еще его книги, по большому счету, их сегодня днем с огнем не найдешь. В зале встретил Леонида Володарского – поэт, переводчик – когда-то в далекие, можно сказать, мифические времена он руководил литературной студией при МГРИ (Московский геологоразведочный институт), куда меня затащил Иван Белокрылов. Леонид отлично разбирается в поэзии, я ценю его, прежде всего, как своего учителя и наставника. Помню, тогда в 1989 году Леонид подарил мне свою книгу (кассетник на четырех авторов) и сделал проникновенную надпись, где говорилось о том, что в поэзии важно иметь стержень характера. С этим наставлением я жил долгие годы. Оно меня грело. Хотя характера, особенно того, что касается поэзии, я так и не приобрел. На вечере Леонид Володарский подписал мне новую свою книгу «Купальня света». Подписал просто: «С радостью!».

И, знаете, он оказался прав, «Винокуровские чтения» оказались проникнуты светлой радостью. Вначале опробовали проигрыватель, голос Евгения Михайловича на пластике звучал живо, энергично, без нарочитой выразительности. Потом в записи пел Марк Бернес знаменитых «Москвичей» («Сережка с Малой Бронной и Витька с Моховой», «Свет лампы воспаленной пылает над Москвой») и братья Мищуки – «Сонату» («Каплет с крыши дровяного сада. Развезло. Гуляет черный грач»). Видеоряд старых фотографий.

Тронуло выступление молодых ребят Александра Гаськова и Александры Серебренцевой, они читали стихи Винокурова наизусть. Еще подумалось: ну надо же, в наше время! молодежь! Винокурова! наизусть! так что если кто-то думает, что советские поэты – деланные величины, глубоко заблуждается. В сущности, об этом шла речь и дальше. Леонид Володарский рассказал о том, что Евгений Михайлович писал в благодатное для поэзии время, что Винокуров давал ему рекомендацию в Союз писателей, что за первую книжку стихов, вышедшую в 1991 году, Леонид Володарский получил гонорар – 4200 рублей (бешеные деньги по тем временам! У меня отец работал на шахте электриком, получал 180 рублей в месяц), что у Винокурова к тому времени вышло больше 50 книг и он в какой-то мере стыдился такого количества, точнее, чувствовал, что эти времена могут закончиться. Леонид прочел стихи, посвященные Евгению Ивановичу, которые он написал накануне вечера. Там были такие строчки: «Ну а он, открывая ночами тетрадки, / Все шептал над тетрадочными листами: / – Вы простите, стихи, что кормился я вами». Выступавшие рассказывали о том, что Винокуров старался помогать своим ученикам. Так, Ира Ковалева вспомнила, что Евгений Михайлович на ее стихах, которые она подавала в литинститут, написал: «Считаю, что литинститут больше нуждается в Ирине Ковалевой, чем Ирина Ковалева в литинституте». При этом поэт как бы дистанцировался от людей, не всех к себе подпускал. Впечатлил рассказ Нины Габриэлян. «В его поэзии за бытом сквозило бытие, в его стихах всегда брезжило сияние других миров, при этом он побаивался влезать в тонкие сферы», – говорила ученица Винокурова. Нина вспоминала, насколько он был чувствительным человеком, при этом постоянно в шутку всем твердил о том, что «нужно наращивать толстокожесть». Евгений Михайлович болел, давало о себе знать фронтовое ранение, беспокоил сахарный диабет. Запомнился рассказ о том, как он угощал Нину в ЦДЛ-ском буфете. «Даме – коньяку и шашлыка, мне – стакан воды и спаржу». Винокурову нужно было держать строжайшую диету. Тем не менее он не смог сдерживаться и «помогал» ученице разделаться с шашлыком, после чего довольно изрекал: «Хорошая вещь – спаржа». Отмечалось, что поэт был крещенным, он искал Бога, причем не только «в метафизической пустоте», но и в больнице, на рынке… В своем эмоциональном выступлении Сергей Мнацаканян не удержался от сравнений «того и этого» времени. «Советская цензура была весьма деликатна, – сказал Сергей Мигранович. – Сейчас цензуры нет, есть книжный бизнес, страшнее которого ничего для писателя нет. За книги авторам не платят, их книги на прилавки не выставляют. И это продолжается уже десятилетиями. Я за свободу слова, но в искусстве необходима иерархия». Мнацаканян заметил, что у Евгения Михайловича было удивительное качество – помогательство. «Он был добрым, внимательным, отзывчивым человеком и большим поэтом». Удивительную подборку афоризмов от Винокурова подготовила Надежда Осьминина, которая на прошлых Винокуровских чтениях выступала с докладом «Христианские мотивы в поэзии Винокурова». Вот некоторые из этих афоризмов (что успел записать):