Юрий Винничук - Кнайпы Львова

15 апреля Львовский союз официантов начал давно обещанную забастовку, так и не придя к согласию с кабацко-ресторанной корпорацией. Напомним, что они требовали организации Бюро посредников труда, состоящее из представителей Союза, а также очередного повышения процента за обслугу. До сих пор, выписывая счет, к цене заказанных блюд добавляли 10 %. Например, если сумма заказа — 100 марок, сюда добавлялось 10 марок надбавки, то есть клиент платил 110 марок. Сейчас официанты требуют десять процентов от общей суммы (10 % от 110 марок, что составляет 11 марок). Корпорация рестораторов воспротивилась этому нововведению, поскольку «с одной стороны, гость теряет осознание, что за услуги уже заплачено, с другой стороны, работодатель получает на 1 % меньше». Вчера немало локалей вынуждены были закрыться, а к бастующим официантам присоединились повара. Они требуют, чтобы их труд не контролировался, мол, «на кухне должен господствовать повар».

Владельцы пока не уступают. Сейчас большинство кнайп начали работу. Места бастующих заняли штрейкбрехеры, в основном молодые девушки из села.

В некоторых локалях гости перешли на самообслуживание, выявляя солидарность с владельцами.

Официанты ведут себя агрессивно. Пытались устроить авантюру в гостинице «Жорж», но были разогнаны полицией. Тогда собрались в количестве около 200 человек и до позднего вечера ходили по кнайпам в качестве «гостей» и чинили разные пакости: били посуду, опрокидывали блюда, прижигали папиросами скатерти, грубо атаковали девушек, временно выполняющих их обязанности. Поэтому Дирекция полиции ввела меры обороны кофеен и ресторанов, а также персонала. У локалей и пекарен выставлены полицейские посты. Вечером официанты устроили демонстрационный поход по центру города, который состоялся более-менее спокойно.

Осенью 1922 г. громким было Дело святоюрских коммунистов, которые собирались в молочарне «Зофия» на ул. Леона Сапиги. «На суде, — писала «Gazeta Lwowska», — владелица Зофия Мишковская и официантка молочарни узнали нескольких обвиняемых — Чеслава Гроссера, Циховского, Крилыка, Круликовского и других. Все они общались на польском и русском языках, приносили разные книги, которые пытались прятать от окружающих. Пишкевич и Хомин проживали в «Народной гостинице», часто появлялись роскошно одетые в кофейне «Рома» и «Республика», имели кучу денег, играли в карты, бросали чаевые по 10–15 тысяч марок. Пишкевич соблазнил официантку «Республики» и даже обручился с ней. Рассказывал, что деньги направляет ему богатый папа».

26 апреля 1923 г. на собрании кабацко-ресторанной корпорации все львовские кнайпы были разделены на четыре класса. Членские взносы официантов составляют соответственно 80, 60,40, и 20 тыс. марок, в зависимости от класса локаля.

Но конфликт между рестораторами и официантами неожиданно получил свое продолжение в июне 1923 г. Официанты требовали очередной доплаты — процента с алкогольных напитков в счетах.

А 4 октября 1922 г. газеты забеспокоились: «Вскоре в крупных городах Польши, в том числе и у нас, должны появиться первые кабаре-ресторации, где артистическое действо будет происходить между столиками под чавканье и хлюпанье посетителей». Собрание главного Союза артистов польских сцен осудило эту идею и признало ее аморальной. Ведь «встреча искусства с ресторацией, винодельней или пивной — это обнищание вкуса и культуры. Речь не идет о театральных кабаре, где отдых соединен со здоровой шуткой и меткой сатирой. Члены Союза не будут выступать в театрах при столиках».

Но никуда они не делись, ибо актеры в послевоенное время находились, как и остальная интеллигенция, в плачевном состоянии. И польское правительство, собственно, и ввело кабаре-ресторации с целью хоть как-то поддержать актеров.

Понемногу криминальная ситуация во Львове стабилизировалась, и с 14 октября 1922 г. Дирекция полиции позволила некоторым кофейням и ресторанам работать до трех ночи: гостиницам «Краковская», «Жорж», «Империал», кофейням «Рома», «Ренессанс» и «Варшава».

А уже 21 октября магистрат Львова установил покоям для завтрака время работы с 8 до 18 часов, а для аптек, гостиниц и кнайп — без ограничений.

В начале 1923 г. забегаловки пережили весь шок экономической депрессии. Цены прыгали вверх ежечасно. «Выпить стакан кофе в кондитерской или кофейне — настоящая финансовая катастрофа, — писала «Gazeta Lwowska». — Сейчас за черный кофе в кондитерской Залевского просили 260 марок. Это тем более обидно, что локаль является сборным пунктом интеллигенции и артистической богемы, которой такие цены не по карману. В кофейне «Центральная» за стаканчик водки просили 1000 марок, а за пару колбасок — 1500».