Юрий Винничук - Кнайпы Львова

Во время экономического кризиса стали закрываться не только кофейни, но и кинотеатры и гостиницы. 25 августа 1923 г. газеты писали: «Кофейни исчезают. Закрылась кофейня «Нью-Йорк» на улице Легионов, а на ее месте открылись два магазина блаватных (с тканями). В локале «Элит» на Легионов будет склад обуви варшавской фирмы. «Сан-Суси», и «Сити» скоро будут переделаны в магазины сукна».

Но нет худа без добра, ибо благодаря ликвидации этих кофеен другие пять смогли как-то свести концы с концами. Несколько лучше стояли «Империал» и «Карлтон» благодаря ночным часам работы.

Кроме пяти кофеен, находившихся несколько на обочине от Гетманских Валов, были две, тесно связанные с теми пятью всеми притоками и оттоками, — «Виктория» на ул. Рейтана и «Палермо» на ул. Рутовского напротив театра Скарбко (Заньковецкой).

Почти все львовские кофейни после Первой мировой располагались в партере, и только четыре из них занимали первый (по-нынешнему — второй) этаж: «De la Раіх», «Империал», «Виктория» и «Унион» в «Народной гостинице». Между тем перед войной их было целых четырнадцать. Среди них «Штука», имевшая ранее название «Михалик» (на ул. Рутовского), «Бульвар» на ул. Городецкой, «Монополь», «Эспланаде», «Сити», «Корзо», бывший «Гранд», «Американская», бывшая «Центральная», и «Сплендид».

Этот тип кофеен на втором этаже был распространен прежде во всех крупных городах Австрии — во Львове, Праге, Граце, где из центровых кофеен только несколько могли находиться в партере. Это тем более странно, что в самой Вене до Первой мировой существовали только очень немногие так называемые кофейни «этажные». Единственным объяснением этого удивительного факта является то, что плата за аренду партерных помещений в Вене, Берлине или Париже была значительно ниже.

Поскольку по кнайпам участились различные профессиональные собрания, а ощутимой прибыли это не давало, то в апреле 1930 г. кнайпово-ресторанная корпорация сообщила, что «согласно постановлению правительства, разрешение на собрания по кафе и ресторанам вследствие тяжелой хозяйственной конъюнктуры бесплатно уделяться не будет».

Оказывается, и тогда налоговая инспекция подстерегала, и кофейни, чтобы спасти свою прибыль, скрывали истинное положение дел. Они предпочитали изображать из себя далекие от процветания заведения — дефицитные, пустые, умирающие.

Но в действительности большинство из них в 1933–1935 годах такими и были на самом деле. Кризис ударил по платежеспособности посетителей, и кофейни вынуждены были снизить цены, что одновременно повлияло и на их прибыль. Кроме оплаты за аренду помещения, свет и отопление владелец должен был также платить так называемый «полуночный налог». Это означало, что каждый посетитель, задержавшись в кофейне после двенадцати ночи, должен был покрыть пятьдесят процентов наценки в фонд безработных. Но если у него не было такого желания, то владелец не мог его к этому принудить, а вместо того покрывал эту наценку из собственного кармана. Понятное дело, что оставалось жульничать и скрывать истинное количество посетителей.

Образ львовских кнайп будет явно неполным, если мы не познакомимся с ними в сравнении. В Варшаве во время кризиса все кофейни в полночь закрывались. «Мои гости и кофе оплачивали бы векселями, — сетовал владелец одного из заведений. — А если кто-то позволит себе как-то два яйца в стакане и хлеб с маслом, то хотел бы рассчитываться малыми ратами (взять в кредит. — Ю. В.) в течение полугода».

Упоминавшийся нами Юзеф Майен решил сравнить львовские кофейни с берлинскими. В Берлине «каждый столик накрыт белой скатертью. На нем салфетка, на салфетке цветы во флаконе. Вокруг стола мягкие клубные кресла, несносные, несмотря на свою полезность, потому что в случае наплыва большего количества завсегдатаев их невозможно сдвинуть с места. И должен сидеть вежливо, как у бабушки на именинах, зажатый между этим снежно-белым столиком и нежелательными соседями, с которыми должен находиться в таком контакте, который нас соединяет с незнакомыми людьми, которых видишь впервые. Словом, ты становишься гостем владельца заведения, а его отсутствующее присутствие ощущается ежеминутно. Кофейня берлинская в отличие от кофейни львовской является заведением не ежедневной потребности, а комфортабельным публичным заведением для отдыха, куда захаживают для впечатлений, выбирая, в зависимости от своего настроения, соответствующее настроение той или иной кнайпы, одновременно подчиняясь обязательному домашнему порядку.