Анна Князева - Книга пустых жизней и не очень

Полиция продолжала предупреждать население столицы, что это не первый случай в Москве. Это тенденция светлых огней московского престижа.

А СМИ молчали и курили в стороне, боясь за репутацию и рейтинг…

Он продолжал расследование до тех пор, пока его несколько ребят-студентов не отрубили чем-то тяжёлым по голове, при этом избив до инвалидности.

Красота России! Красота державы! Красота людей!

Акция в Москве продолжалась: отмсти или будь отмщённым.

Ольга Левин всегда любила людей. Гуляя среди красных звёзд Московский куполов, она теребила свою одежду и наслаждалась собой. Её жизнь тоже была обычной до жути. Настолько обычной жизнью самки этого общества, то страшно было бы буддистам угроза так переродиться.

Работа в мечах и мечтах о красных кремлёвских куполах; заработная плата и дети; муж и жажда от его шовинизма побыстрее смерти. Обыденность мучила в немом молчании Ольгу, но не было никому ни капли её жаль не дольку.

Мука обыденности в обыденной уборке заставляла порой её плакать горько, а муж с неба и звезды не достал: сексуальную усладу только иногда давал.

Женщину гнобили даже дети, чья любовь для неё была страшнее смерти. Это просто следствие тенденции: устрашающая фаза российской коммерции. Она не знала на что их учить и решила просто по теченью их и пустить.

Но даже это сломалось в жизни женщины: её маму за что-то лишили пенсии. Семья была бедна до нищеты, а здесь законно отобрали и последние мечты.

И в результате среди конусов Кремлёвских крыш её ловит, усыпив нашатырём, плохиш. Пока она в отключке, он её эксплуатирует и тело бедное ни капли он в процессе не милует. Она с утра очнулась в трансе, испытывая омерзение в экстазе и пьяной фазе. Она взяла на кухне нож в гостинице и завершила жизни круг циклический без психиатрической клиники.

Любила Олечка людей, а они её – когда это взаимно, живут в Москве все хорошо.

Счастливые лишь те, кто умирал во сне – не зная боли, исчезая в синеве.

А москвичи так и живут средь куполов, считая, что завидует им всей страны народ.

@ – оставь свой след в истории людей: насилуй женщин ради смерти будущих детей.

Конфетный сладкий замок москвичи все знают; архитектуру его очень уважают.

Народ презрением слывёт ко мне; к Москве; к себе и к людям, всё поклоняясь Богу, правде, ложным судьям. Программа, смерть, садизм, еврей. Нам надо судьбы счастья поскорей! В молитвах люди просят у людей.

А где-то рядом с этим замком в старом здании убийцы были в пристальном внимании: им очень нравился герой, что к ним пришёл… и надо же! Он где-то пистолет нашёл!

Он помнил мёртвую жену и помнил свою смерть, а потому он всех убил, приняв от общества мучительную месть. Стрелял он в каждого и не жалел себя, чтобы в тюрьме не провести ни дня.

Какие тёмные и синие в Москве огни! И замки сладки и богаты дни.

И на стене в его квартире он оставил след: он фотографию повесил, как жены портрет.

И этой стенки память замечательного москвича никто не должен забывать, чтобы не встретить смерть Москвы от купола огня.

Никто вокруг не замечает рабство, считая, что живём мы все прекрасно. Работа – дом – работа и зарплата. И погадать необходимо, чтобы выпала хотя бы незнакомая нам карта.

В Москве есть маленький собор с мостом большущим и по нему мужчина брёл с красивым будущим.

Он так мечтал о славе Ватикана, не ведая исход религии капкана.

Мы предали свой вид и нам нельзя теперь рождаться, а то так можно расой всей инвалидами остаться.

Печали, вопли от потери данных: и кто кого убил, оставив маму дома пьяной.

О Ватикан, и о Москва-столица! А вам самим не хочется напиться?

Религия нужна, чтоб правила иерархии блюсти, чтоб след в истории оставить, скоротав обыденные дни.

…ooooO…

…(…) …Ooooo…

…\.. (… (…)…

…\_) …)../…

…(_/…

В один прекрасный день он помолился Богу, почувствовав себя от этого убого. И в этот день от бесноватости миллионы спас людей, повесившись в покоях наш протоиерей.

Мораль сей басни такова: опомнись, жук! Испытывая крах жреца, ты знай, что сам себе ты друг. Всё, потому что чем природу покорять, ты должен был в себе человека для своей мечты спасать.

Все к смерти мы приговорены с рождения миром, но, чтобы зря родиться, делаем его вообще сортиром.

С ума все сходят от ошибки гена: кто убивает, а кто достигает живым тлена.

В Неведомом поклоне Небесам не ведают в Москве, что Рай-то далеко не там…