Андраник Мигранян - Россия и США - фактор Путина

К. Затулин: — 20 миллиардов долларов.

А. Епифанцев: —Да. Это огромные деньги. Да.

К. Затулин: — Вот эта идеология пантюркизма, или неоосманизма, в какой мере эта теория или концепция реальна и в какой мере она противоречит национальным интересам России?

А. Мигранян: —Ну, я думаю, что она, конечно, в значительной степени приходит в столкновение с национальными интересами России.

К. Затулин: — Вот в том, что касается нашего ближнего зарубежья, нового зарубежья, что касается Центральной Азии или Средней Азии, что касается Кавказа и так далее, в какой мере турецкое влияние уступает конкурентам, в частности, российскому влиянию?

А. Епифанцев: —Ну, по крайней мере, говоря о Закавказье, я бы выделил одну страну, в которой это влияние действительно очень сильно. Понятно, что это Азербайджан, это Баку. В Азербайджане, опять же нужно сказать, Турция служит неким противовесом или гарантом со стороны притязаний другого государства, Ирана, с которым у Азербайджана очень непростые отношения. В Грузии ситуация несколько иная. Для Грузии, с одной стороны, Турция является таким экономическим якорем, который очень много вложил в Грузию, особенно в ее южную часть, в Батуми…

А. Мигранян: —Построила турецкие комплексы.

А. Епифанцев: —Это уже, я считаю, азербайджанской частью…

А. Мигранян: —Мусульманской частью Грузии.

А. Епифанцев: —Да. И, кстати, там прошел определенный процесс реисламизации в последнее время.

К. Затулин: — Кто-то, я помню, Абашидзе, кажется, говорил мне, что аджарцев в Турции больше, чем аджарцев в Аджарии. Вот если говорить о таком нашем ближайшем союзнике — члене Евразийского Союза, как Нурсултан Назарбаев, один из наиболее активных певцов, кстати говоря, именно пантюркизма. Это серьезно со стороны Назарбаева?

А. Епифанцев: —Назарбаев тоже пытается каким-то образом балансировать между Россией и кем-то еще, может быть, тюркским миром. И, может быть, в какой-то степени Назарбаев пытается показать своим, своему общественному мнению, что вот он, так сказать, опирается…

К. Затулин: — Видимо, казахскому общественному мнению. Вряд ли русскому общественному мнению в Казахстане это понравится.

А. Епифанцев: —Да-да, абсолютно верно. Мы знаем, что весь север, по крайней мере, Казахстана — это русские, казачьи в основном селения. И он пытается балансировать. На самом деле, тут ничего такого страшного нет, если понимать, что это делает политик, но здесь очень важно не заиграться…

К. Затулин: — Реакция России после нападения на СУ-24 — она была адекватной или все же чрезмерной?

А. Епифанцев: — Я думаю, она была выверена абсолютно. Она была точна и выверена. Точна, я бы сказал даже, в трех моментах: первый момент — это действительно очень жесткий, очень жесткий ответ по самолету, вот по этому удару в спину, который был нам нанесен. Действительно, нужно было сделать так, чтобы было понятно, что российские самолеты сбивать нельзя, тем более в той ситуации, когда мы являемся хотя бы формально членами общей коалиции.

А. Мигранян: —Со времен Первой мировой войны впервые турки напали на Россию. Напрямую. С Первой мировой войны, 100 лет спустя.

К. Затулин:— Может быть, поэтому многие горячие головы на разных ток-шоу советовали в ответ напасть на Турцию, на турецкий самолет?

А. Епифанцев: —Не было недостатка в подобных предложениях, если это можно назвать предложениями. Но я рад, что не эти горячие головы определяют, не вот эта «диванная партия» определяет политику страны.

Второй уровень ответа — это ответ экономический…

А. Мигранян: —Эрдоган сам себя таким образом лишил возможности использовать российский фактор для увеличения турецкой капитализации по отношению к Вашингтону. Теперь он в лобовом столкновении с Россией находится и вынужден, хочет или не хочет того он сам и турецкая элита, вернуться на поклон к Вашингтону.

К. Затулин:— Ну, он сделал тур, как мы заметили. Сам поехал в Катар, Давудоглу поехал в Азербайджан, то есть проверяет ближайших союзников…

А. Мигранян: —Это мелочь.

К. Затулин: —Это не компенсация.

А. Епифанцев: —С экономической точки зрения важно отметить, что это действительно был настолько выверенный ответ — ответ, который не закрывает все дороги нашему дальнейшему сотрудничеству. Это ответ, который условно выбрал те направления, которые мы можем прекратить и которые сильно ударят по Турции. Но, с другой стороны, оставил какие-то направления деятельности, которые более выгодны нам.