Иван Ефремов: Следы человека, которого еще нет

Как силовым полем, мир насыщен поисками будущего. Были эпохи, когда Земля мучительно вглядывалась в прошлое свое, дабы там, в затуманенных временем цивилизациях, найти ответы на беды и сомнения. Например, эпоха Возрождения.

Канули в Лету времена, когда человечество пыталось втиснуть себя в узкие рамки сущего, нынешнего, настоящего, когда всякая еретическая попытка прикоснуться к будущему, увидеть грядущее каралась огнем и мечом. Например, средневековое.

Настало время поисков будущего.

Нынешние споры, нынешние взлеты научной мысли немедленно «материализуются» в сверхпрочные батискафы, в сверхмощные лазеры, в сверхсложные ракеты. Извилистая тропка, проложенная некогда из прошлого в будущее, ныне превратилась в бетонную автостраду.

Так что же там, в мерцающих контурах завтрашнего дня?

«Чем больше спутников, лазеров, автомобилей, тем меньше дружеских жестов, поцелуев и „люблю“ лунными ночами. Мир пожирает себя изнутри, подобно мифическому чудищу, С равнинных дорог он давно вознесся к высокогорному шоссе, наращивая скорость, не замечая, как заносит его на поворотах. Колеса уже повисли над пропастью. Еще мгновение — и мы рухнем вниз — в объятья химер Хиросимы.»

Это апокалипсическое пророчество принадлежит американскому социологу Стивену Кайерсу. Его размышления — крик одиночки, вопль человека, отчаявшегося отыскать живую связь настоящего с будущим. К сожалению, Стивен Кайерс не одинок, Унылые картины перенаселенного, одичавшего, постоянно голодающего мира далекого (и недалекого) будущего ночуют на Западе из одного фантастического романа в другой.

Понятно, что интервью с одним из самых известнейших в нашей стране и за рубежом писателей-фантастов, автором ставших хрестоматийными «Туманности Андромеды», «Сердца Змеи», «Лезвия бритвы» Иваном Антоновичем ЕФРЕМОВЫМ, представит большой интерес для читателей, хотя некоторые из его высказываний — дискуссионны.

— ВАШЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМАХ ГРЯДУЩЕГО?

— Для меня социально-экономические проблемы будущих десятилетий, столетий, даже тысячелетий неотъемлемы от психолого-этических проблем. Почему! Мир раздираем великим множеством больших и малых противоречий, решение которых не под силу человеку, некоммунистически воспитанному. Коммунистическое воспитание — это вовсе не социальная надстройка, как мы думали раньше. Это производительная сила общества. Подобно тому как экран мгновенно увеличивает изображение в кинопроекторе, такое воспитание позволит во много раз повысить производительные силы будущего общества. Если ставить пределы, лимитировать предприимчивость и инициативу, в человеке неизменно убивается в зародыше самостоятельность мышления, как, может быть, и полет фантазии.

— ЗНАЧИТ ЛИ ЭТО, ЧТО ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ГРЯДУЩЕГО МОГУТ СУЩЕСТВЕННО ОТЛИЧАТЬСЯ ОТ НЫНЕШНИХ?

— Некоторые экономические проблемы, решаемые сегодняшним человечеством, — всего лишь вопросы экономических излишеств. Ежегодные эпидемии смены одежды, погоня за модными вещами как естественное следствие боязни показаться консервативным во вкусах, тысячи сортов вин, яств, напитков — весь этот современный антураж вовсе не обязательно захватывать с собой в будущее. Пока еще он скрашивает нам бытие, но в дальнейшем, когда жизнь наша станет значительно интереснее, мне кажется, что «пищевкусовые» и «модные» проблемы постепенно отомрут.

— А НЕ ПРИВЕДЕТ ЛИ ЭТО К НЕКОТОРОМУ АСКЕТИЗМУ БУДУЩЕГО ОБЩЕСТВА?

— Некоторый аскетизм — не такое уж страшное зло, как это кажется многим. Человек должен самоограничивать себя. Ведь если дать неограниченную волю в удовлетворении потребностей, человечество вскоре превратится в огромный разноязыкий театр бытовой трагедии. Попробуйте подарить обывателю пятисотсильный «фиат» из чистого серебра. «Хочу золотой или из платины, — изречет обыватель. — А у соседа вот мебель черного дерева, а у меня только, мол, красного…» И так далее, до бесконечности, ибо такого рода запросам предела нет. Тут даже у доброго джинна из сказки опустились бы руки. Следовательно, вопрос не в том, чтобы насытить мир предметами роскоши, тщеславия, удовлетворения эгоистических потребностей, но в том, чтобы переводить эти потребности на все более и более высокую духовную ступень. Чтобы человек мог легко обойтись без модной побрякушки, без наливки и настойки, пусть даже вкусных, но зато чтобы он задыхался от жажды воплотить в образы слога, звуки, краски. От жажды творчества.