Дмитрий Быков - Карманный оракул (сборник)

Беда – или, как пишут прокремлевские детишки, пичалька – заключается не только и даже не столько в том, что Россия в очередной раз выбрасывает самых активных и, так сказать, пассионарных своих граждан за границу. Как ни крути, пассионарностью и кое-какими способностями надо обладать не только для того, чтобы сделать карьеру Гуриева, но и для того, чтобы прожить жизнь Билалова, который, напомним, на путинскую критику еще и ответил. Из страны выбрасываются все, кто что-то умеет – неважно, думать ли, воевать или воровать; критерий отбора элементарен – сегодня необходима только серость, которая даже в отстаивании сугубо государственных идей так же фарсово-бездарна, как Сергей Марков. При этом Сергей Марков вполне может быть не таков – но изображать сегодня надо такого, все остальное рискованно. Ципко, конечно, более искренен – ему нет нужды притворяться таким, он был таков и в вольные девяностые. Уезжают две категории – условно «умелые ручки» и умные головы; остаются тоже две – клоуны прирожденные и, так сказать, приобретенные, то есть те, кто изображают клоунов, и те, кто такими родился.

Так вот истинная-то печаль в том, что Гуриев и Билалов – две абсолютные противоположности – будут впоследствии проходить по одному списку, впишутся в одну графу. Путинские изгнанники. Как в одну первую волну русской эмиграции вписались Керенский, Савинков, Мережковский, Булгаков, Ильин и Поплавский; или уж – чтобы взять для наглядности двух писателей – генерал Краснов и кадетский сын Набоков.

И все они после известных событий окажутся правы и почти святы, вот ведь какая штука.

Трудно пока судить, сбылось ли. Но судя по тому, что бывший прокремлевский банкир Пугачев раздает в Англии вполне свободолюбивые интервью и не которые даже берут…

Закрытие программы Татьяны Толстой и Авдотьи Смирновой «Школа злословия» не вызовет у меня слез – как не вызывали слез у ведущих этой программы никакие исчезновения моих собственных проектов; за двенадцать лет существования «Школы» я был одним из немногих современных российских сочинителей, кого туда не позвали – и не позвали бы за следующие двенадцать лет, уверен, – потому что с Авдотьей Смирновой у меня прохладный нейтралитет, а с Татьяной Толстой активное взаимное неприятие при заочном согласии по многим пунктам. Но вне зависимости от моего отношения к Толстой, Смирновой, их проекту и гостям – я должен заметить, что случилась вещь очень неприятная. Толстая и Смирнова, хороши они или плохи, – все-таки умные и приятные люди, и плевать, что они сроду не скажут обо мне ничего подобного. Мы, мужчины, должны трезво оценивать женщин вне зависимости от взаимности. И уничтожение программы, которую делают умные и хорошие, вызывает неизбежный вопрос: а заменять-то их чем?

Все мы понимаем, что цензура в России идет не по политической линии. Иные националисты говорят резкие и опасные вещи, но они не то чтобы классово свои – они свои скорее антропологически, потому что и борьба в России сейчас далеко не классовая. Она именно антропологическая, потому что и классы размыты, и политика упразднена, и вообще осталось разделяться только по простейшим, врожденным признакам: например, готов ты при первом несогласии дать оппоненту в морду или отойдешь в сторону либо вступишь в дискуссию. Лимонов, например, очень долго был чужим для российской власти, а порой и своим для оппозиции, но когда дело дошло до антропологии, он оказался на правильной стороне (некоторое его озлобление – вполне, впрочем, безобидное – против креаклов и прочих маменькиных сынков вызывается серьезным внутренним дискомфортом: он привык быть в меньшинстве и считаться фашистом, а теперь фашисты все в Киеве, а сам он внезапно совпал с линией партии и даже получил разрешение собирать «Стратегию-31» на Триумфальной. Как быть? Экзистенциальный диссонанс: меньшинство-то теперь мы, и энергетика вся у нас). Антропологические различия серьезнее национальных и расовых: это эволюционная проблема, предсказанная и описанная еще Стругацкими. Одним нравится ненависть и дикость – другим в такой атмосфере дышать некомфортно; одни верят в единого царя и единую нацию – другим такая централизация кажется опасной; одним интересно читать книжки, а другим мучить людей, и это не значит, что одни умнее, а другие глупее. Просто вот другие, и все. Одна из последних акций «Наших» как раз указывает на это: они там все понимают. Мы для них именно «чужие», и при этом они все время упрекают нас в высокомерии. Мол, мы для вас быдло, а вы все в белом. При этом они как можно активнее стараются стать быдлом, дабы подтвердить наши слова.