Дмитрий Быков - Карманный оракул (сборник)

В России полно противников однополых браков и сторонников расовой чистоты. Это разные люди – иногда агрессивные мещане, иногда утонченные наследники сменовеховцев или имперцев, иногда дешевые карьеристы, выдающие себя за мыслителей. Но никто из них не застрелится, как Нафта или Веннер. Они по природе своей не застрельщики, а расстрельщики. У них нет последователей, и легенды из них не получаются. В России никто не хочет понять, что у идеологов должны быть идеи – и это то единственное, без чего никак.

Сбылось вполне. Не только в том смысле, что национальные расколы стали обыденностью (см. Brexit), но прежде всего в том, что самоубийства традиционалистов остаются сугубо европейским ноухау. Доминик Веннер обозначил логичный конец пути всякого последовательного правого, но в России сама идея последовательности давно скомпрометирована: своим словам и принципам верен только слабак. Так никто и не стреляется.

Киев готовится опубликовать черный список деятелей российской культуры, чье присутствие в Украине нежелательно, гастроли запрещены, а творения, видимо, не будут показываться по телевизору (о полном запрете старых фильмов с их участием, насколько могу понять, речи нет). Россия замерла в ужасе. Слава богу, слух о включении в этот список Жерара Депардье, известного путинолюбием на почве жадности, оказался уткой – не то можно вообразить, какой очередной вихрь креативной ненависти пронесся бы по российским телеэкранам.

Не рискую давать советы нашей свободной соседке (недавно сказал бы – сестре, но сейчас эти сопли неуместны). Для многих сограждан я сторонник укрофашизма (которого, к счастью, они в глаза не видели и затрудняются дать ему определение), а для большинства киевских друзей – терпимый, конечно, но неисправимый имперец, осмеливающийся утверждать, что в СССР было лучше. «Национальные культуры в СССР расцвели. Вот так вот он считает, понимаете?!» – негодует писатель и телеведущий Юрий Макаров в интервью порталу «Дуся». Хорошо, что он не предлагает меня за это уничтожить, сразу видно свободную страну. У нас теперь без резолютивной части вообще не бывает дискуссий, хоть бы и о дачном огороде.

И тем не менее я осмеливаюсь дать совет, потому что, посильно защищая Украину от обвинений в фашизме и агрессии, я хотел бы опираться на факты, а не только на эмоции. Черные списки, стоп-листы, запретительные меры – признаки слабости, уязвленности, и никакая война, развязанная на вашей территории, эту чрезмерность не извиняет. От деятелей культуры государственность пострадать не может – или это совсем плохая государственность. Иное дело – запрещать пропагандистские шоу или лживые инфопрограммы, в которых новостей нет, а пафоса хоть отбавляй: когда-нибудь производители всей этой дичи ответят за нее по всей строгости (настаиваю на том, чтобы наказание было не уголовным, а духовным вроде пребывания в монастыре или иных видов церковного покаяния). Но черные списки деятелей культуры – это неправильно, это по-нашему, это запретительные меры вместо воспитательных, тогда как, увы, опыт Советского Союза здесь куда адекватнее. Советский Союз не ограждал себя от клеветников, а заманивал и закармливал. Да, это было коварно. Но это работало.

Однажды я сказал Наталье Трауберг во время ее болезни: я попробую за вас молиться. Наталья Леонидовна была человек веселый, язвительный и ответила: непременно, непременно! Представляю, как ему надоели наши молитвы, а когда молятся агностики вроде вас – на небесах такой праздник! Так и в политике: когда в Украину ездят друзья – их восторги предсказуемы, аргументы известны. А вот когда ее начинают хвалить заведомые укрофобы! (Вроде активистов ДНР, похваливших Яроша за Мукачево: молодец, умеет!) В Советскую Россию звали не ярых коммунистов, а именно всемирно знаменитых скептиков вроде Уэллса и Шоу: их-то восторги стоили подороже. Случались осечки – позвали, скажем, Андре Жида, а он возьми да и напиши, что все стахановские рекорды легко бьются обычным капиталистическим шахтером и вообще в СССР много врут. И ничего – Жид перед всем миром был выставлен сторонником фашизма, врагом первого рабочего государства, и его репутация в глазах миллионов пострадала, а советская укрепилась. Если вы честно зовете врага, а враг после этого честно пишет про вас гадости – укрепляется почему-то ваша репутация, а не его. Это важный социологический закон.