Антон Носик - Лытдыбр. Дневники, диалоги, проза

В 2002 году Антон сказал мне: “Увидишь, блогер станет профессией”. Это казалось ересью. Я готов был допустить, что профессиональные журналисты могут вести блоги, но в этом случае их профессия всё-таки будет называться “журналист”, а блог будет просто ещё одним СМИ. Но чтобы люди – в массе своей без журналистского образования – становились профессионалами, живущими на доход с ведения блога (тогда ещё с аудиторией не более 10–15 тысяч), мне казалось невозможным даже арифметически. “Профессия блогер” – это резало слух. Указывать её в важных анкетах (на получение визы, например) в 2002 году казалось невозможным.

Сегодня топ-блогеры своими постами могут зарабатывать по 5–7 млн рублей в месяц. Антон знал, что так будет, ещё 15 лет назад – и делал всё, чтобы это произошло: не только вёл собственные блоги в ЖЖ, фб, инстаграме и т. д., но и настойчиво обосновывал блогинг как основное занятие самыми разными аргументами, в ряду которых может быть поставлен и состоявшийся над ним суд.

Жанр блога Антона сочетал в себе традиционность и уникальность. С одной стороны, это был жанр акына: что вижу, о том пою. Антон писал только о том, что его интересовало. Но поскольку интересовало его всё, то и писал он обо всём. Воспроизвести концепцию “писать обо всём”, кажется, очень несложно. А вот сделать это так, чтобы обо всём было ещё и интересно читать, удаётся совсем немногим.

Примерно в 2007 году я услышал от него имя Павла Дурова.

– Кто это? – лениво спросил я. Круг знакомых Антона превосходил мои представления о допустимых размерах адресной книжки на порядок.

– Это гений, – тепло и нравоучительно объяснил Носик. – Он сделал аналог фейсбука, только написали они его с братом лучше Цукерберга со всеми его вице-президентами. На него уже пол-Питера подсело. Нет, правда, офигенный чувак, – продолжил Антон, посмотрев на мой сморщенный нос. – Умный, спокойный, образованный. И видит на пять лет вперёд, если не на десять.

Антон влюбился в Телеграм с самого момента его появления и евангелизировал его до последнего своего дня. Он считал, что новостные потоки и даже потребительские потоки (покупки) со временем сместятся в телеграм-каналы. Одним из первых в мире – если не самый первый – он запустил свой телеграм-канал: “Бюро Находок”.

– Понимаешь, – объяснял он мне, – телеграм-канал – это новая форма СМИ. Анонимная, но с брендом. Ты доверяешь не конкретному человеку или редакции, а бренду как таковому.

– Понимаю, – отвечал я. – Но анонимность вызывает страшное искушение начать торговать своим брендом направо и налево. А если бренд засрётся – какая проблема, всегда можно новый создать. А капитализация бренда из-за анонимности всегда будет относительно невысокой.

– Допустим, – соглашался Антон. – Но ведь и расходы на создание такого СМИ тоже невысоки. Их можно плодить, как кроликов.

– А зачем нам столько кроликов?

– Чтобы оставаться свободными от государственной пропаганды.

– А кто помешает государству плодить своих кроликов?

– Никто. Оно уже начинает этим заниматься. Но умные люди скоро научатся отличать независимые каналы от государственных по запаху.

– Разве пропаганда рассчитана на умных людей?..

Через девять месяцев после смерти Антона началась война Роскомнадзора и Телеграма. Через двадцать один месяц Государственная Дума приняла закон о суверенном интернете.

Если вам скажут, что его выдумал я, – не верьте. Когда этот неологизм появился 19 лет назад, он казался мне отвратительным возвратом к унылой традиции советских аббревиатур, вроде ГубЧеКа, и я приложил немало сил к отговариванию публики от его использования. [62] В 1996 году.

Но, увы, money talks. Впрочем, по порядку.

Термин “блог” был введён в англоязычный обиход в апреле-мае 1999-го. Но блоги и блогеры существовали задолго до этого времени.

В частности, русская блогосфера началась в апреле 1996 года с моего блога “Наши сети”, который был онлайн-версией ежедневной колонки в тель-авивской газете “Вести”, где я рассказывал о новых сайтах, сервисах и возможностях Сети.

Зачем я это делал, не знал никто. Включая главреда Э.С. Кузнецова, давшего добро на создание рубрики со словами: “Да похуй, о чём ты там пишешь, только пять раз в неделю присылай”. Интернетом в ту пору ни один сотрудник редакции не пользовался. Но некоторые коллеги догадывались, что рано или поздно им придётся вникать, и выреза́ли из газеты мои колонки “на чёрный день”.