Тамара Иванкова - Сага о Тамаре

Еще одно письмо пришло мне из его райкома партии, когда его из кандидатов в члены партии должны были принять. Документы передали из Проскурова во Львов, а у него строгий выговор за пьяный дебош. Он с честными глазами утверждал, что исправился, но одна женщина знала хорошо нашу историю и не дала ему соврать.

Это был 1951-й год. В жерновах государственной системы покалечило и исковеркало множество судеб. Мой муж, начав подрабатывать в системе КГБ с 15 лет, еще мальчишкой, посыльным, привыкал к той среде подозрительности, тотальной слежки, доносов, предательства и своей безнаказанности, считая себя кристально чистым пред Родиной, партией и лично перед Сталиным. Он привык, что с секретной службой КГБ никто не решался связываться. За ним стояла СИСТЕМА, ему прощалось все. И мой муж – продукт этой лживой и агрессивной системы, да и жертва тоже. Кроме того, он подражал своему отцу, работнику КГБ. Тот прямо у себя дома имел любовную связь с подругой его жены, уверяя в том, что это его конспиративный осведомитель, работа, мол, такая. И в тоже время был бешено ревнивым мужем и чуть не расстрелял жену, мать своих детей, из пистолета.

Конечно, все это я поняла намного позже, когда рухнула сталинская диктатура, когда открылись секретные архивы, когда другие разочарования и потрясения сотрясали мою жизнь. А тогда…

Круто и бесповоротно жизнь отвернула меня от карьеры юриста и выбросила, как слепого котенка, из культурной столицы Западной Украины в родную задымленную провинциальную Горловку. Без специальности и перспектив. Раздавленную стыдом и унижением. В ушах звенело от криков и оскорблений, в глазах рябило от ярких воспоминаний о ножах, пистолетах и кровище. Как жить дальше?!

«Искренность – дело трудное и очень тонкое. Она требует мудрости и большого душевного такта. Маленький уклон в одну сторону – фальшь, в другую – цинизм. Способность к подлинной искренности, правдивой и целомудренной – великий и очень редкий дар.»

Хотелось мне грань эту уловить. Ведь откровенничать – себя обезоружить!

Декабрь 1951 года.

– Тамара! Замкни дверь и никуда не выходи!

На дне строгих серых маминых глаз таится огромная тревога. Да куда там мне выходить? Я и видеть никого не хочу, и пойти мне некуда. Страх и стыд! Вот те чувства, что владеют мной. Как только за мамой закрывается дверь, привычные слезы начинают течь по щекам. Как дальше жить? Ненавистный Вовка уехал, но обещал вернуться! Я все еще его законная жена! Учебу в университете я бросила. А как бы мне хотелось выучиться на юриста! Но в Горловке нет ни института, ни тем более университета. Ехать в другой город учиться? Страшно даже подумать! Он найдет меня и будет преследовать, как во Львове. Я передергиваюсь от мерзкого ощущения, представив, как он неожиданно появляется за моей спиной и шипит: «Что, б**ь, на мужиков пялишься?! Паранджу на тебя надену или буду в противогазе выводить!»

Муж меня дико ревновал:

Да он везде меня найдет! Мы такой тайный побег продумали! Хоть Вовка и ходил к нам каждый вечер, но до последнего ни о чем не догадывался. Однако, когда обнаружил, сразу понял, что мы в Горловку поехали. Поезда задерживал и с нарядами линейной железнодорожной милиции обыскивал. Удостоверением КГБ махнет – ищу изменника Родины, кто ему откажет? И в Горловку раньше нас приехал к маминой сестре. Пока мы с чемоданами пыхтели, добирались, а он уже чаек у нее попивал. Сидит, такое милое лицо, бровки аккуратные, улыбочка снисходительная, как будто он что-то такое о каждом из нас знает, что мы и сами не знаем! Мама говорит, чуть не поседела, когда его увидела. Нет, он прощенья не просил. Он сказал, что ссора с ним – это недоразумение. Обманчивая внешность! Кроме брезгливости, презрения, телесной и душевной боли, он вызывает у меня лишь страх! Он все еще мой законный муж.