Тамара Иванкова - Сага о Тамаре

– Зачем юристу латинский язык? – скрипучим назидательным голосом начинает урок преподаватель. – Настоящий юрист – это одновременно законник, историк, филолог, философ, экономист и арифметик. Основы гражданского законодательства были сформированы во времена Древнего Рима. С тех пор мало что изменилось. Как известно, в Древнем Риме говорили и писали на латинском. А в юриспруденции терминология – основа основ.

Он такой старый, как сама латынь, в нем даже клопы завелись. С первой парты мне хорошо видно, как худой малоподвижный клоп вышел из нагрудного кармана жилетки, посидел и вернулся.

Единственный предмет, который преподается на русском языке – это криминалистика. Ее читает бывший прокурор с богатым опытом, и каждую тему подкрепляет примером из своей практики. Его лекции запоминаются, и криминалистика становится моим любимым предметом. Когда он образно рассказывает о раскрытии сложных преступлений с помощью логических размышлений, экспертизы и биологических исследований, мне кажется, что ожил Шерлок Холмс!

– Микроследы имеют решающее значение в практике расследования преступлений. Они содержат информацию об обстоятельствах этого деяния и о действиях преступника, помогают установить объективную истину. При их изучении необходимы специальные криминалистические знания, а также знания в области химии, физики, биологии, психологии и других наук. Очень часто присутствие ворсинок одежды, мельчайших частичек кожи является неопровержимым доказательством виновности преступника.

А вот принцип связи преступника и жертвы запомнился мне на всю жизнь:

– Очень важно не только то, что говорит человек, но и то, КАК он это сказал – мимика, поза, интонация, движения, дыхание, громкость голоса, пауза между вопросом и ответом. Мы делаем или говорим что-то неуловимое, что рождает в нашем собеседнике тот или иной отклик, вызывает какие-то эмоции, и он не всегда сможет растолковать нам, почему в ответ на вашу реплику он отреагировал именно так. Часто преступник интуитивно выбирает ту или иную жертву среди многих других людей – того, кто больше напряжен, волнуется, или, наоборот, совершенно отрешен и не ждет нападения, того, чье внимание ослаблено, того, кто неуверен в себе или, наоборот, демонстрирует слишком явную уверенность и высокомерие.

Я никогда не задумывалась над этим! Мне казалось, что преступник – это особенный человек, злодей, поджидающий прохожего ночью в подворотне. Достаточно не ходить по опасным улицам, чтобы избежать нападения. А по этой теории получается, что жертва частично виновата в преступлении? Своим поведением привлекает и провоцирует преступника?! А как его узнать? У него же на лбу не написано, что он собирается закон нарушать? Несчастные абстрактные жертвы вызывают у меня сочувствие и жалость. Но мне и голову не приходит, что я уже больше года нахожусь в этом узле «преступник-жертва» и могу являться классическим примером для изучения…

Проходит первая неделя учебы, и в одно прекрасное утро я сталкиваюсь с Вовкой на крыльце университета:

– А ты что здесь делаешь?

Вовка хвастливо заявляет:

– Работаю я здесь! Начальником бюро пропусков!

И в тот же вечер приходит к нам домой и рассказывает моей маме:

– Я теперь во Львове буду жить, у сестры. Из органов меня уволили. Майор сильно разозлился, рапорт подал. Мне прописали по первое число. Томка – молодец! Пулю подняла. Если бы пулю не нашли – трибунал! Теперь пистолета нет, и работы тоже! Зато я во Львов назначение выпросил.

Хорошо, что мама дома! Он ничуть не раскаялся! А мне совсем не хочется с ним разговаривать!

– И что ты думаешь дальше делать?

– На работу устроился. Новую жизнь начну! Я свои ошибки понял, теперь все по-другому будет! Я Тому люблю. Я без нее не могу!

Мама неуверенно пожимает плечами. Но я мириться не собираюсь! И Вовка начинает «осаду», в своей обычной манере. Приходит каждый вечер, клянчит, извиняется, виляет хвостом и рассказывает сказки о светлом будущем на горизонте. Мама выпроваживает его с облегчением.

Теперь моя радость от учебы омрачается тем, что его ухмылку я вижу утром и вечером, разворачивая студенческий билет на пропускном пункте в корпус университета.

До чего же он прилипучий! Ходит следом, прощения просит, уговаривает. Трезвый вроде.

Он полностью держит мои передвижения под контролем, мое расписание знает лучше меня. Я вздрагиваю от его неожиданных появлений за моей спиной! Убеждает меня, что мы жили бы хорошо, если бы не мешала теща. Уговаривает меня его сестра и гостившая у нее мать. «Попробуйте, поживите, все наладится». Нет от него никакого покоя, и я соглашаюсь перейти жить к его сестре. Может, все образуется?! Он же все-таки мне законный муж!