Роман Сенчин - Конгревова ракета

У нее странная творческая судьба. Публикуется давно, автор нескольких книг прозы (в том числе двух изданных в «АСТ»), имеет крепкий круг почитателей (в числе их Леонид Юзефович, Захар Прилепин, Денис Гуцко, Лев Пирогов), но критикой ее повести и рассказы практически не замечены.

А пишет Андронова, по моему мнению, настоящую русскую прозу. Несуетливую, подробную, берущую не закрученными сюжетами, стилистическими выкрутасами, а интонацией, искренней задушевностью.

Дом, шаткий и жалкий, обнесенный спереди редким заборчиком с выбитыми «зубами», зарос крапивой и мальвами по самые окна. Крыша в углу сеней давно провалилась и в дождь сильно текла. Ступени крыльца менял собственноручно еще при Брежневе, тогда же и половицу в коридорчике. А теперь ступени осыпались трухой и замшели по краям, половица опять скрипела и шаталась. А тогда, давно, этот дом, поставленный его отцом на ссуду какого-то там товарищества, был крепок и весел. Тускнеющая фотография усатого товарищества много десятилетий висела на стене, и каждый гвоздь в усталом и слабом теперь теле дома был оглажен и вбит рукой отца. Место было не ахти какое, но людное, между двумя городскими кладбищами на окраине, близко от проезжей дороги, уходившей к реке на переправу.

Анна Андронова работает врачом, и героини большинства ее повестей и рассказов тоже врачи… Есть вроде бы слегка пренебрежительный термин – «писатель одной темы». Строго говоря, Андронова именно такой писатель – одной темы. Но сколько разных оттенков, нюансов в ее внешне похожих героинях, в знакомой обстановке больницы… И секрет здесь в том, что сюжеты автор не выдумывает, а находит в реальной жизни.

Наверняка и почти столетний старик Горбунов из рассказа «Человеческое лицо» тоже взялся из жизни – был пациентом самой Андроновой или кого-то из ее коллег.

Горбунов, ослепший, немощный, доживает один в «шатком и жалком» доме. Пережил он и сына, и жену… Старику помогают, приносят продукты, но рядом никого нет, и когда у Горбунова случается приступ, лишь чудом его обнаруживают и отвозят в больницу.

Выхаживая старика, лечащий врач Татьяна Александровна слушает историю его жизни. В чем-то обыкновенную, в чем-то неповторимую, уникальную. Есть и тайна в его судьбе…

Это не монолог. Автор отлично чередует прямую речь с несобственно-прямой речью, нерассказанными воспоминаниями… Отлично написанная вещь!

Вот портрет Горбунова:

Старик сидит, будто не слышит, сохраняя вид напряженный и даже несколько надменный. Совершенно седой, до белизны. На удивление густые волосы шапкой подняты ото лба. Глаза глубоко спрятаны в морщинистых веках, брови тоже белоснежные. Длинное костистое лицо, в котором чувствуется порода. ‹…› Ноги тощие, как две палки, правая изуродована большим шрамом – военное ранение. Кожа на спине и груди тоже вся в шрамах, шрамиках и родинках, бугорках и наслоениях времени, как кора векового дерева.

Издатели и некоторые собратья по перу, знаю, советовали Анне Андроновой для «коммерческого успеха» писать романы. Я тоже советовал. Пока не прочитал ее большую, многоплановую повесть «Соловей». Дочитывал, признаюсь, с трудом. И не потому, что повесть слаба. Наоборот – плотность текста настолько сильная, что сдавливает, как тиски.

Андронова – мастер рассказа. Но как ей с этим мастерством «засветиться», если на рассказ нынче не обращают внимания?

Николай Фоменко. «Взять теплые вещи» ( « Волга » , 2016, № 1–2)

Тема войны в Донбассе перемещается из публицистики и телевизионных ток-шоу в художественную литературу. Пока в основном в виде стихотворений и небольших рассказов. Пишут участники, очевидцы, жертвы… Один из примеров – рассказ Николая Фоменко «Взять теплые вещи».

Рассказу предшествует биографическая справка автора – родился в 1953 году в городе Россошь Воронежской области. С 1978 года живет в Артёмовске Донецкой области. Рассказы публиковались в журналах «Союз Писателей», Esquire (Украина), «Новый Журнал», «Крещатик», «Отражение»… Лауреат литературной премии имени О’Генри «Дары волхвов» (2011), литконкурса «Русский Stil» (2012), лонг-листер «Русской премии» (2014).

На чьей стороне Николай Фоменко, расследовать не буду. Это, по сути, неважно. Важно, что устоявшаяся жизнь людей в Донецке и около, а значит, и самого Фоменко, разрушена основательно и надолго, а чья-то – и оборвалась…

Рассказ «Взять теплые вещи» состоит почти полностью из диалогов людей, размышлений вслух, каким образом все это случилось и как быть дальше. Да, понятно, что нужно осмыслить произошедшую беду. Но вряд ли это получится… И разговоры персонажей не выводят нас, читателей, к неким ответам. Наоборот, еще больше запутывают. Впрочем, так и должно быть – ясных ответов нет, да и вопросы сформулировать четко, наверное, невозможно.