Анатолий Фоменко - Истину можно вычислить.

Таким образом, все эти средневековые христианские святые — Ахиллес, Квирин, Гермес и другие — были потом искусственно «отброшены» скалигеровской хронологией в глубочайшее прошлое, где «превратились» в якобы языческих «античных» богов и полубогов: Ахиллес, Квирин, Гермес и т. д.

Ф. Грегоровиус сообщает нам, что история знаменитых архитектурных памятников итальянского Рима более или менее уверенно прослеживается от нас вниз не далее XII–XIII веков н. э. Приведем пример. «В течение долгого времени (после «античности» — Авт. )мы не встречаем имени Капитолия; ОНО ИСЧЕЗАЕТ СО СТРАНИЦ ИСТОРИИ (по-видимому, он просто еще не построен — Авт. );правда, в «Graphia» сказано, что стены Капитолия были выложены стеклом и золотом (но ведь это данные после X века н. э. — Авт. ), НО ОПИСАНИЯ ХРАМА НЕ ПРИВОДИТСЯ… Об императорских форумах, некогда полных величия, ХРАНИТСЯ ГЛУБОКОЕ МОЛЧАНИЕ (значит, и они еще не построены — Авт. ), за исключением форума Траяна; форум Августа был настолько загроможден развалинами и настолько зарос деревьями, что народ называл его ВОЛШЕБНЫМ САДОМ» [196], т. 3, с. 447–448. По-видимому, и форум Августа еще не построен и будет возведен здесь в Средние века. А пока тут растут нетронутые деревья.

В средневековых названиях памятников итальянского Рима царит полный хаос, смесь «античных» и средневековых названий. Приведем пример: «ХРАМ ВЕСТЫ некогда считался храмом HERCULES VICTOR, а в настоящее время археологи считают его ХРАМОМ КИБЕЛЫ; но и этой богине придется, конечно (? — Авт. ), уступить свое место ИНОМУ БОЖЕСТВУ, которое, в свою очередь, какою-нибудь археологическою революцией БУДЕТ ТАКЖЕ НИЗВЕРГНУТО» [196], т. 3, с. 469–470. Все эти растерянные переотождествления и сумятица скорее напоминают какую-то беспомощную игру, чем научно обоснованные утверждения. Отсюда видно, что предлагаемые нам сегодня «археологические отождествления» покоятся на весьма шатких основаниях.

Ф. Грегоровиус продолжает: «В течение… более чем 500 лет НЕПРОНИЦАЕМЫЙ МРАК НОЧИ окутывает эту местность (Капитолий и его окрестности — Авт. )… Лишь благодаря сохранившемуся преданию о том, чем некогда был Капитолий, он СНОВА приобрел историческое значение и ЕЩЕ РАЗ (! — Авт. ) сосредоточил в себе политическую деятельность города, когда ПРОБУДИЛСЯ дух гражданской независимости. В XI веке Капитолий уже был центром всех чисто городских дел» [196], т. 4, с. 391. Неужели — спросим мы — среди развалин? Ведь скалигеровская история уверяет нас, будто Капитолий был разрушен еще в глубоком прошлом и в таком практически «стертом с лица земли» виде якобы простоял без изменений до нашего времени [196], т. 4.

Далее. «Святыня Римской империи воскресла в воспоминаниях римлян, оживленные собрания знати и народа происходили НА РАЗВАЛИНАХ КАПИТОЛИЯ (! — Авт. ). Затем, во времена Бенцо, Григория VII и Геласия II, римляне призывались все в тот же Капитолий, когда предстояли бурные выборы префектов, когда необходимо было получить согласие народа на избрание Каликста II или требовалось призвать римлян к оружию. Возможно, что СВОЕ ПОМЕЩЕНИЕ ПРЕФЕКТ ГОРОДА ИМЕЛ ТАКЖЕ НА КАПИТОЛИИ (спал под открытым небом? — Авт. ), так как префект, назначенный Генрихом IV… жил именно здесь. Далее, судебное разбирательство производилось тоже во дворце, находившемся в Капитолии» [196], т. 4, с. 391. Тоже среди развалин?

И так далее в том же духе. Ворох странностей и даже нелепостей нарастает. Однако «странности» возникают лишь потому, что современный историк убежден, будто все «античное» давным-давно сгинуло.

Можно ли допустить, даже в качестве гипотезы, что все эти собрания, совещания, выборы, споры, обсуждение документов и их хранение, вынесение ответственных государственных решений, подписание официальных бумаг и т. д. и т. п. совершались на грудах старых, заросших бурьяном развалин, а не в специально устроенных помещениях, которые и были построены для этих целей и именно в это средневековое время. А разрушены они были уже значительно позднее. В итальянском Риме XIV–XVI веков было достаточно «волн разрушений».

Туман скалигеровской традиции настолько плотно окутывает Ф. Грегоровиуса — а ведь он, повторим, один из самых серьезных, «документированных» историков Рима и средневековья в целом, — что он продолжает свое изложение, по-видимому, не чувствуя всей нелепости описываемой им картины, противоречащей элементарному здравому смыслу.