Владимир Кашин - Вся надежда – на Сталина! Уроки вождя

– Никогда не говори «никогда»?

– Совершенно верно. Итак – режим военного протектората – но без использования этого слова. И – условия. Размещение в каждой стране «ограниченного» военного контингента.

– Ограниченного?

– Да, из расчета примерно одна наша дивизия на 3—7 миллионов населения. Дальше – отказ этих стран от собственной армии и, соответственно, их освобождение от всех военных расходов.

– Кроме – полного содержания всех этих наших расквартированных на их территории дивизий?

– Конечно! Ведь мы гарантируем им их независимость! И, потом, они же воевали против нас! Они же, вместе с Гитлером, бесчинствовали на нашей территории! Разве не так?

– Да нет, я не спорю. Я – слушаю.

– Дальше. При этом они получают полную свободу в своей внутренней политике. Пусть делают, что хотят, пусть выбирают, кого хотят, пусть торгуют, с кем хотят.

– Лаврентий, ты хочешь сказать – мы не должны поддерживать в этих странах коммунистов, близкие к нам другие партии и движения?

– Вы – против?

– Лаврентий, я тебя – слушаю.

– В общем – да. Пусть народы этих стран выбирают себе любых правителей – таких, кого хотят. Мы готовы с ними дружить и сотрудничать, с любыми властвующими в них режимами – но на равной и возмездной основе.

– Что означает…

– Что означает – что если им нужна наша помощь, то они могут получить ее от нас только на обычных коммерческих условиях. Например – как кредиты, подлежащие возврату, без всяких их списаний и прощений.

– Но ведь если в этих странах будут стоять наши войска, то Запад им помогать не будет?

– Да – если обратиться к условиям предоставления помощи по Плану Маршалла. Но мы изучили все материалы ваших переговоров с Рузвельтом, и у нас сложилось впечатление, что Рузвельт бы не занял столь жесткой позиции. У нас сложилось впечатление, что для Рузвельта было главным – чтобы эти страны уже никогда не могли играть своей провокационной роли в спорах между «большими парнями» – крупными европейскими державами. И мы проверили – то же самое было главным и для президента Вильсона.

– За что его потом сильно критиковали и из-за чего его и убрали потом с политической арены! Хорошо. Значит – никаких льгот и никаких подачек? А как же с нашей поддержкой наших идеологических друзей?

– Никак. В своей стране, своими усилиями – они могут жить так хорошо, как только сумеют. Нам ведь строить свой СССР никто не помогал! И, прошу обратить внимание – мы освобождаем их от всех репараций! Мы забываем о всем ущербе – прямом и косвенном, который нанесли они нам, будучи верными союзниками Гитлера! Пусть народы этих стран сами решают, как им жить.

– А если в этих странах потом к власти придут коммунисты? И – попросят нас о помощи?

– Любая помощь – только на обычных коммерческих условиях!

– Кредиты?

– Да, кредиты. Мы в войну с Америкой не просто дружили, мы с ними воевали против общих врагов! Ну и что? Они нам помогали – но на возвратной основе!

– Да, ты прав. Как говорил мне Рузвельт, у них Конгрессом вообще запрещено оказывать кому-либо помощь, кроме как на строго коммерческой основе. И для программы ленд-лиза ему пришлось пробивать через Конгресс особый закон!

– Итак, у этих стран – нет военных расходов. Этим странам мы прощаем репарации. И этим страна мы готовы давать кредиты – на тех условиях, о которых мы сумеем договориться. Мое мнение: для них же лучше – трудовой капитализм, чем иждивенческий социализм.

– Даже так?

– Товарищ Сталин, ведь марксизм-ленинизм учит, что для социалистических революций, мирных или силовых, должны сложиться объективные условия. Вот пусть наши браться по идеологии и работают над созданием этих условий!

– Ладно, надо подумать. Посмотрю вашу записку, возможно, у меня будут еще вопросы. Но ведь это – не все? Я вижу – у тебя особо выделен вопрос Германии.

– Да, с Германией – все сложнее. Мы начали с изучения ваших переговоров с Рузвельтом. И у нас сложилось впечатление, что вы все, включая и Черчилля, хотели в будущем безоружной Германии?

– Да, это так. Черчилль, правда, хотел еще и ее раздробления на мелкие, несамостоятельные государства.

– А Рузвельт?

– А Рузвельт – колебался. Но я убедил, что в этом случае мы должны будем ожидать появления мощного реваншистского движения среди немцев. И будет благо, если это движение возглавит новый Бисмарк, а не новый Гитлер. И он со мной согласился.

– Но – Рузвельта нет, и мы в итоге получили разделенную Германию. И нужно ли нам требовать, чтобы наша часть Германии было коммунистической Германией?