Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 7. По зимнему следу

На примере медоуказчика мы можем рассмотреть и еще одну ветку на древе сотрудничества. Птица медоуказчик – единственное существо на земле, способное питаться воском. Как удается переварить птице столь необычный корм? Оказалось, в желудке медоуказчика поселилось несколько видов бактерий. Эти мельчайшие организмы, питаясь сами, превращают воск в соединения, которые организм птицы способен усвоить…

Все сущее на земле сплетено в единое целое, название которому – жизнь.

Окно в природу

С детства я знал: если в буран заблудился – доверься лошади, бросай поводья, и лошадь найдет жилье. Несколько лет назад в Кавказских горах мне пришлось испытать это удивительное чутье…

Для чучела в заповедник нам надо было добыть оленя. Нужен был большой рогатый самец. И несколько дней на лошадях с вьюками мы уходили все глубже и глубже в горы. Олени попадались довольно часто, но не было нужного нам рогаля. Ночевали мы в старых прокопченных балаганах, поставленных тут еще во времена царской охоты. Каждое утро начиналось у нас с проклятий. Исчезали все лошади. По росным следам мы шли искать и находили их километров за восемь. Кобыла по имени Мотя когда-то паслась в этих местах и без ошибки находила знакомые ей душистые травяные поляны.

Лошадей мы стали треножить. Но за ночь они все-таки достигали желанных полян. Мы решились на последнее средство: стали привязывать Мотю длинной вожжой. Ночные побеги сразу же прекратились – без Моти лошади не решались уйти.

Была у Моти и любопытная странность: чуть дождик – она становилась пугливой. В такие минуты я просто боялся на ней сидеть. Тропинка идет над самым обрывом, а лошадь вдруг начинает прядать ушами, воротит в сторону голову. Но перестал дождь – и Мотя опять становилась тихой послушной лошадью. На одном из привалов мы разгадали причину странного беспокойства. К седлу у меня был приторочен топор в чехле из сыромятной кабаньей кожи. В дождик кожа издавала запахи дикого зверя. Спрятал я этот топор в переметную сумку, и Мотя перестала замечать дождики.

Дней шесть мы лазали по горам и вышли наконец к перевалу в Китайскую балку. Надо было подняться почти к самым вершинам, и мы стали искать тропинку, пробитую тут царскими егерями. Тропинка нашлась, но была она почти незаметной. Часа два с лишним, петляя, мы поднимались вверх: миновали полосу гнутых ветром лесов, прошли луга с большими, как чайные блюдца, ромашками, и наконец еле приметная тропка повела нас по голым сыпучим камням. Местами подъем был крутым, и мы карабкались, держась за хвосты лошадей. В другом месте подобная процедура лошадям не понравилась бы, но кавказские лошади к таким подъемам приучены.

Мотя.

К полудню вышли на перевал. Жутковато было посмотреть вниз. Широким колодцем синела долина. Пенилась и глухо шумела внизу река. Два черных орла висели в воздухе ниже нас.

– Лучше и не глядеть, – пошутил егерь.

В Китайской балке, с пологой стороны гор, егерь надеялся встретить оленя. Он проверил винтовку и ходко начал спускаться. А мы с приятелем стали фотографировать серн, взбежавших на снежник. Потом в бинокль мы заметили двух медведей и долго наблюдали, как звери ворочали камни, искали под ними червей.

Незаметно наступил вечер. Густо-синей стала долина. На лимонном небе четко обозначились колючие гребешки гор. Солнце протянуло к нам в облаках прощальный широкий луч, и стало темно… Егеря не было. Приложив ладони к губам, мы стали кричать. Потом три раза стрельнули в темноту из немецкого карабина. Снизу донесся ответный выстрел. Мы стали мигать фонариком. Но только через час с лишним усталый егерь вылез на перевал. Он увлекся поиском оленя и упустил время.

Скорей спускаться! Но сразу же мы поняли: тропу, еле заметную даже днем, нам сейчас не найти…

Около часа, пригнувшись, мы искали старинный след. Свет фонаря постепенно сделался красным, и мы боялись уже оступиться. Кто был в лесу и в горах ночью, знает, как в темноте все меняется, как появляется ощущение незримых опасностей. Здесь же опасность была реальной. В темноте под нами глухо шумела река…

Благоразумнее было бы подождать тут, на каменном гребне, рассвета. Но была осень, вершины гор стояли уже в снегу – в легкой одежде за ночь окоченеешь. Ощупью мы продолжали искать тропинку… И в какой-то момент я почувствовал: не я веду лошадь, а она тянет меня. Засветил спичку – тропы не видно. Но Мотя, а за ней три другие лошади уверенно тронулись вниз. Не выпуская из рук поводьев, мы тоже стали спускаться. Все время казалось: вот сейчас, сейчас нога не встретит опоры, и мы полетим в темноту. Но лошади шли уверенно. И скоро мы поняли, что стоим на тропе. Без лошадей этот почти незаметный по камню след мы, конечно, потеряли бы и потому доверились лошадям полностью…