Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 7. По зимнему следу

В мещерском болотистом крае, на возвышениях, стоят сухие боры. Безлюдны и молчаливы эти леса. Деревья тут умирают стоя. Кора опадает, и старые сосны стоят нагими. От этого лес кажется мрачным. Кажется, человек тут никогда не ходил. Только кукушки, голуби-клинтухи и черные дятлы владеют лесом. Но вдруг встречаешь дорогу-лежневку. Дорога брошена. Бревна сгнили на ней, и между бревен давно проросли молодые березки. Позабытые штабеля леса возле дороги покрыты зеленой мякотью… Никем не увиденный гриб. Гнездо глухарки под елкой. В низинах – изумрудно-зеленые рыхлые шапки кукушкина льна и бочаги воды, черной и неприветливой.

Вода встречается то и дело. Временами опасаешься сбиться с пути, обходя колдобины одну за другой. Иногда ноги уходят в податливый мох, и только там, под зеленой периной, чувствуешь воду. Но чуть возвышенность – и опять сушь. Под соснами – мох, в сырую погоду мягкий, как губка, и ломкий, сухой как порох в недождливое время. Бор беломошник. В сухую пору, упади одна искра, и лес этот вспыхнет как факел.

Это случилось 3 августа 1936 года…

В стоящем на краю леса селе Колтуки я разыскал стариков, видевших знаменитый пожар. И вот что записал со слов колхозника Клеменова Григория Ефимовича.

«Лето было сухое. Пожаров ждали. Отчего случился пожар, никто не знает. Я с бабами в тот день косил отаву в лесу. День был ветреный. Мы присели перекусить и вдруг вместе с запахом дыма услышали гул, как будто пролетали несколько самолетов. Я сразу понял: это пожар. И все мы кинулись через воду на болотистый островок…

Такого огня я не видел даже и на войне. Огонь несся по лесу со страшным ревом. И скорость его была такая, что убежать из лесу в тот день мало кому пришлось. Огонь застал косарей, грибников, лесорубов. Возчики леса, как потом оказалось, распрягли лошадей и пытались вскачь уйти от огня.

Все живое погибло: коровы, лошади, лоси, мелкие звери и птицы. Караси сварились в лесных бочагах. Стена огня шла по борам с ревом и бешеной скоростью. Казалось, лес не горел, а взрывался. Вихри огня и черного дыма поднимались высоко вверх. Головешки и горящие ветки ветром уносило до десяти километров. Пожары от падавших сверху огненных «шапок» начинались в разных местах. Мне казалось тогда: весь мир занят огнем.

Деревня наша, отделенная от леса болотцем и полосой поля, задыхалась в дыму. Из всех домов барахлишко повыносили, ждали, вот-вот где-нибудь вспыхнет. Горела рожь, дымились сухие луга.

Деревню пожар миновал. Поле остановило огонь, он пошел лесом, влево от нас. И тут мы опомнились: а Курша? Она в трех километрах, в лесу. Как раз через Куршу прошел огонь. Кинулись… Курши нет! Как будто и не было сотни домов. Людей тоже нет…

Через день хоронили останки тех, кого разыскали…»

Я попытался найти кого-нибудь из свидетелей гибели Курши. Наконец мне сказали: лесник Павел Иванович Большов и жена его Анна Архиповна жили в Курше. В тот день они чудом спаслись и знают, как это было.

Я разыскал стариков на одном из кордонов и записал рассказ Анны Архиповны.

«Вот видите, кутаю ноги шалью. С того самого дня ходить как следует не могу… В Курше мы жили с мужем. Тут же в поселке жили и наши родственники. Курша была центром лесных разработок. Там были лесные заводы, большие склады распиленной древесины, был клуб почти на тысячу мест, дома, постройки – все, разумеется, деревянное.

Пожар заметили накануне. Утром ветер потянул в сторону Курши, и появилась опасность… Через час уже ясно стало: надо немедленно уезжать. Подали узкоколейный поезд, груженный дровами, и на него спешно стали сажать детей и женщин. Кто-то не поспевал, кого-то ждали, кто-то бежал на поезд с охапкой имущества, ставили на платформы ящики с курами. Мужчины не все садились – родилась мысль отстоять Куршу. Промедлили. Поезд уходил в момент, когда Курша вспыхнула, как спичечный коробок. С платформы я видела сзади ревущий огонь и закрыла руками глаза от ужаса. Казалось, горел даже весь воздух.

Поезд тоже далеко не ушел. Огонь успел перерезать дорогу. Все горело: лес по сторонам от пути, шпалы, деревянные мостики. Загорелись дрова на платформах, и люди оказались на бегущем по рельсам костре. Спастись было негде.

Мой муж был кондуктором в поезде. Когда паровоз зарылся носом на сгоревшем мосту, муж подбежал, подхватил меня под руки, заставил бежать вместе с ним. Мы кинулись сквозь огонь. У меня обгорели ноги. И не помню, каким уж образом очутилась я на сосне. Муж привязал меня ремнем к дереву, и я не упала. Я потеряла сознание, глядя, как от поезда остается только железный остов. Там, в числе многих людей, была моя мать, братья, две сестры и сноха…