Нил Гейман - Вид с дешевых мест (сборник)

Я хотел написать про Америку как мифическое место.

Многое из того, что пригодится для романа, я уже знал, но решил, что смогу узнать еще больше, если выйду на дорогу и погляжу, что она может мне предложить. И вот я сел в машину и поехал – и ехал, пока не нашел место, где писать. Вот таким манером, то меняя места, то возвращаясь домой, я почти два года лепил слово к слову, пока вдруг не оказался с готовой книгой в руках. С историей о человеке по имени Тень и о работе, которую ему предложили по выходе из тюрьмы. О маленьком городишке на Среднем Западе и о таинственных исчезновениях, случающихся там каждую зиму. Попутно я выяснил, почему в Америке так свято чтут все придорожные достопримечательности, и открыл еще множество разных странных мест и объездных дорог, страшных, прекрасных и просто откровенно диких.

И когда все уже было почти готово и оставалось только сплести отдельные ниточки в одно целое, я снова покинул страну и засел в громадном, холодном, старом доме в Ирландии – и там, дрожа рядом с торфяным очагом, напечатал все, что оставалось напечатать.

На этом книга была закончена, и я остановился. Оглядываясь на нее сейчас, я могу сказать: не то чтобы я посмел… Просто на самом деле у меня не было выбора.

Впервые опубликовано в июне 2001 года на сайте Borders.com, сразу после релиза «Американских богов».

У каждой книги есть пол или, если точнее, гендер. По крайней мере, у меня в голове – есть. По крайней мере, у тех книг, которые я пишу сам. И этот гендер имеет некое (хотя и не самое прямое) отношение к гендеру их главного героя.

Работая над десятью томами «Сэндмена», я поочередно переходил от мужских сюжетных линий (таких как самая первая история – сборник «Прелюдии и ноктюрны» – или четвертая книга, «Пора туманов») к более женским («Игра в тебя» или «Краткие жизни») и обратно.

Романы – дело немного другое. «Невереальность» – это Настоящее Мальчишеское Приключение (Нарния на Северной линии подземки, как его кто-то охарактеризовал) с героем, на месте которого мог бы оказаться каждый. Женщины в ней оккупировали не менее шаблонные роли Ужасной Невесты, Принцессы в Беде, Обалденной Воительницы и Соблазнительной Вамп(ирши). Каждую из них мне, надеюсь, удалось вывернуть градусов эдак на сорок пять, но это все равно стандартные, шаблонные персонажи.

А вот «Звездная пыль» – девичья книжка, даже несмотря на то, что в ней есть такой же обыденный герой, Тристран Торн, не говоря уже о семерых принцах, жаждущих укокошить друг друга. Может, это потому, что, стоило на сцене появиться Ивейн, она тут же забрала на себя все внимание, – а может быть, и потому, что отношения между женщинами (Королевой Ведьм, Ивейн, Викторией Форестер, леди Уной и даже Семелой) оказались куда сложнее и темнее, чем отношения (если их можно таковыми назвать) между мальчиками.

«День, когда я обменял папу на двух золотых рыбок» – снова мальчишечья книга. А «Коралина» (которая выйдет в мае 2002-го) – девчоночья.

Первое, что я понял, когда приступил к «Американским богам» (и даже еще раньше), – пора решительно завязывать с максимой К. С. Льюиса, утверждавшего, что писать о том, как странные вещи влияют на странных людей – это слишком большая странность, чтобы ее можно было себе позволить. Мол, «Путешествия Гулливера» сработали именно потому, что Гулливер был нормальным, а «Алиса в Стране чудес» не сработала бы, будь Алиса необычайным ребенком (если вдуматься, само по себе довольно странное заявление: если и есть в литературе по-настоящему странный персонаж, так это, собственно, Алиса). В «Сэндмене» я с удовольствием писал о людях из зазеркалья, начиная с самого Повелителя Снов и заканчивая такими хитровывернутыми деятелями, как Император Соединенных Штатов.

Должен заметить, что решение о том, какими окажутся в итоге «Американские боги», принималось почти без меня. У них, «Американских богов», на этот счет имелось свое мнение, и права голоса мне практически не оставили.

Романы разрастаются самовольно.

«Американские боги» начались задолго до того, как я понял, что собираюсь написать роман под названием «Американские боги». Они начались в мае 1997 года, с одной идеи, которую я никак не мог выкинуть из головы. Я обдумывал ее по ночам в постели, прежде чем заснуть, словно в голове крутился видеоклип – и каждую ночь я смотрел еще одну, очередную пару минут из этой истории. В июне 1997-го я записал на своем потрепанном палмтопе следующее: