Нил Гейман - Вид с дешевых мест (сборник)

Однако есть и магия другого рода, не менее ценная, и это – чудо понимания того, как на самом деле был сделан тот или иной трюк. Чистый и головокружительный восторг от механики фокуса и от того, как изобретательный фокусник может одурачить, провести или запутать зрителей, – иными словами, от сочетания науки и сценического мастерства с силой воображения. С помощью привычных клише («Это все зеркала!») не объяснишь, например, как творил свои чудеса Чарльз Моррит [91]. В его случае ответ на вопрос «Как он это сделал?» не сводится к обычному разоблачению сценической магии и требует перехода на какой-то иной, незнакомый нам язык. И это восхитительное чувство, что у тебя получилось что-то новое, вместе с восторгом, который дарит сама эстетика изобретательства, никто еще не описал лучше, чем Джим Стейнмейер.

У Пенна и Теллера [92]есть стандартный трюк, в котором Теллера кладут в ящик, разделяют ящик на секции и перемещают по сцене, затем одну из секций открывают и показывают зрителям, что голова Теллера все еще внутри, после чего ящик собирают снова. Этот фокус давно навяз у всех зубах: его обычно показывали по телевизору, когда больше нечего было показать. Но вся штука в том, что Пенн и Теллер повторяют его еще раз – теперь уже с прозрачным ящиком. И перед нами разворачивается какой-то сумасшедший балет: мы видим, как Теллер стремительно ныряет в люк, носится туда-сюда под сценой, высовывает голову из другого люка и так далее, – и все это становится чистой воды волшебством: энергия, хитроумие и труд, которые требуются для создания иллюзии, впечатляют куда больше, чем сама иллюзия. Точно так же обстоит дело и с книгой Стейнмейера.

Этот сборник очерков – не для тех, кто желает узнать, «как это делается», а для тех, кто задается другим вопросом: «С какой стати кому-то вообще взбрело в голову это проделать?» Это книга о радости, которую приносит погоня за тайной. Стейнмейер раскрывается во всей своей красе, когда встает на след очередной давно забытой иллюзии, секрет которой унес с собой в могилу какой-нибудь маг эдвардианской эпохи, и вылавливает подсказки и ключи то из книги очевидца, который смотрел, но не видел (или писал, но не думал), то из наполовину выдуманной истории в чьих-то мемуарах, – а затем, вооружившись собственными познаниями в истории и технологии сценической магии, воссоздает процесс создания этой иллюзии, да так, что вся закулисная дребедень с половинками кирпичей, трубками и клейкой лентой становится еще более волшебной, чем сама иллюзия.

В очерке «Исчезновение слона» Стейнемейер берет читателя с собой в путешествие по истории сценической магии. Но вообще-то все его «Искусство и ловкость рук» – это путешествие по закулисью; это идеальная книга для тех, кто любит детективные расследования и азарт погони, кто вздыхал от восхищения, читая рассказы о «Бабочке» Деванта [93]или морритовском «Осле», и думал: «Как бы я хотел это видеть!» и «Как же, черт побери, ему это удалось?» Все описания в книге кристально ясны, все разгадки не оставляют сомнений. Стейнмейер сочетает искренний энтузиазм с обширной эрудицией, и наблюдать за этим – чистая радость.

За последние десять лет экземпляр «Искусства и ловкости рук», который когда-то прислал мне Джулс Фишер, неоднократно исчезал, прямо как тот Слон, и я всякий раз убеждался, как трудно в наши дни отыскать букинистическое издание этой книги. (И всякий раз, когда я уже расставался с надеждой, подарок Фишера внезапно возвращался ко мне – невесть откуда. В конце концов я перестал задаваться вопросом, где он проводит свои каникулы: подозреваю, что ответ мне не понравится.) И это – одна из множества причин, по которым я с радостью приветствую переиздание «Искусства и ловкости рук» массовым тиражом. Наслаждайтесь!

Это мое предисловие к книге Джима Стейнмейера «Искусство и ловкость рук: очерки об иллюзиях» (2006).

Организаторы ПЕН-клубовского фестиваля «Голоса мира» вручили мне список всех мероприятий, в которых мне предстояло участвовать. И все было совершенно ясно, за исключением одного.

«Что такое этот „Мотылек“?» – спросил я. А дело было в апреле 2007-го.

«„Мотылек“ – это живые рассказы, – ответили мне. – Люди рассказывают прямо перед публикой о каких-нибудь событиях своей жизни».

(Возможно, в истории человечества случались и другие ответы, настолько же верные с формальной точки зрения, но упускающие из виду абсолютно все самое важное, – но с ходу я не могу представить, как они могли бы звучать.)