Нил Гейман - Вид с дешевых мест (сборник)

«Сон об Армагеддоне». Здесь Уэллс строит «историю будущего», и вполне последовательную, в которую вставляет несколько сюжетов. Это сон о событиях, которые еще не произошли, о будущей войне, политическом и личностном крахе и о смерти. Все это очень живо в нее вписывается.

«Новейший ускоритель» – необычно веселый рассказ о суперскорости и получившихся от этого безобразиях. Очень игриво. В кои-то веки у Уэллса ускоритель не теряется и не уничтожается, и не приводит в конце к безумию и гибели героя. Вместо всего этого мы остаемся с возможностью .

«Правда о Пайкрафте» – обычно рассказчик у Уэллса практически ничем не отличается от автора, но здесь это не так. В «Пайкрафте» повествование ведется от лица худого джентльмена индийского происхождения. Пайкрафт, который думает, что хочет сбросить вес, а на самом деле просто хочет не быть толстым, – вполне реальный персонаж, в бантеровском духе [83], чудесный и запоминающийся «отличный, жирный гедонист». Действительно смешная маленькая фэнтези, покидающая зрителя почти там же, где и подобрала.

«Страна Слепых» – по мне, так один из самых интересных рассказов у Уэллса. Частично из-за авторского решения переписать его несколько десятилетий спустя – вернее, дать сюжету новый финал. Это необычный рассказ по многим причинам – перевертыш поговорки о том, что в стране слепых и одноглазый – король. Протагонист неспособен коммуницировать, и все понятия оказываются бесполезны, когда сенсорная информация, на которой они основаны, превышает возможности восприятия.

Первая итерация (1904 года, приведенная здесь) следует классической уэллсовской модели рассказа: столкновение с невозможным и крайне неудовлетворительное разрешение ситуации. Главный фактор убедительности – сама неуклюжесть сюжета. Позднейшая версия (1939-го года, где отсутствуют последние триста слов, зато присутствуют еще две тысячи новых) сразу и лучше, и хуже прежней. Правдоподобный анекдот превращается в настоящий рассказ. Модель выглядит еще знакомее. На сей раз зрячий не просто сбегает – зрение дает ему возможность вернуться и предупредить жителей деревни о грядущей беде, на манер Кассандры. В финале есть вполне настоящая любовь между мужчиной и женщиной, а жанр сменился с репортажа на подлинное искусство. Каждая версия истории хороша по-своему; вместо скорого и убедительного финала первой мы получаем наглядную демонстрацию того, что хвати Уэллсу смелости, он мог бы на следующем этапе своего жизненного пути породить ряд действительно волнующих фантастических произведений. (И дело не в том, что на них не было спроса или рынка; просто изобилие идей куда-то подевалось, а внимание устремилось в другую сторону. Как, извиняясь, объяснял сам Уэллс: «Мне несколько затруднительно вычленить причины, положившие конец потоку новых идей. Такое, спешу заметить, случалось не только со мной, но и с другими, несмотря на самые добрые просьбы продолжать писать со стороны издателей и читателей. Было время, когда жизнь так и кипела рассказами: они постоянно сами всплывали на поверхность моего разума, и ныне моя производительность сократилась отнюдь не благодаря осознанной смене намерения».)

«Империя муравьев» – история об экологической катастрофе. Идеей, которая в наши дни сработала бы разве что как стартовая точка, весь рассказ и ограничивается. Это само по себе оправдано: идея для того времени весьма оригинальна, а Уэллс – превосходный рассказчик. Сюжет завершается тревожной догадкой нарратора (Уэллса), что второй акт этой трагедии разыграется в 1950–60-х гг. в Европе.

«Дверь в стене» – один из моих любимых рассказов вообще. Тревожный, волшебный и грустный. И ничуть не теряющий в очаровании даже из-за своей абсолютной предсказуемости. Это как комедия немой эпохи: главная прелесть не в том, что происходит на экране, а в том, что каждое событие в цепочке случается в самый идеальный для этого момент.

«Стадо ослов» – маленький жупел (вообще-то политическое высказывание). Чего еще желать после этого?

В мире не так уж много писателей – неважно, какого жанра, – чьи рассказы будут читать и через сто лет после того, как их написали. У научной фантастики особенно короткий срок годности, превысить который могут только самые лучшие из авторов. «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери превыше человеческого знания о том, что на красной планете нет ни каналов, ни атмосферы, в то время как огромное количество сказок о ближайшем будущем от самых лучших авторов разбилось о событийные факты или прорывы в науке, оказавшись в итоге попросту никому не нужными. Рассказы Уэллса, как наглядно демонстрирует этот сборник, до сих пор на удивление хорошо читаются. На самом деле прелесть подобной книги как раз в том и состоит, что ее могут и будут читать не как компендиум диковинок из далекого прошлого, а как нечто живое и актуальное. Как сказал о своих рассказах сам Уэллс: «Я ни на что не претендую и ни за что не прошу прощения. Эти рассказы будут читаться, пока люди будут их читать. То, что написано, либо живет, либо умирает». И вот, по-моему, самое лучше, что вообще можно о них сказать: их написали много лет назад, но они все еще живы.